Интервью - Александр Дрозденко, губернатор Ленинградской области

За год, прошедший после назначения губернатором, Александру Дрозденко удалось либерализовать условия работы с инвесторами, перевести на налоговый учет в регион крупные компании, сделать приграничные с городом районы привлекательными для застройщиков. Губернатор готов идти на выборы, однако хочет получить полномочия для отстранения глав муниципальных образований.

– В чем основные проблемы в отношениях власти и бизнеса в Ленобласти?

– Бизнес, который приходит в Ленинградскую область, получает преференции от правительства. Но проблема в том, что раньше на уровне муниципального образования этого инвестора по полной программе ошкуривали, в хорошем смысле этого слова. Инвесторам говорили: «Ну вы же льготы получили, а у нас надо отремонтировать детский сад. Нам нужно купить медицинское оборудование, нам нужно в школу детский автобус». Часть инвесторов, столкнувшись с этим, тут же уходила из области, посчитав, что, если с них, еще ничего не начавших, уже просят деньги, что будет, когда предприятие заработает? Поэтому сегодня наша задача – создать сквозные условия, чтобы по всей вертикали к инвесторам было понятное отношение, для них действовали правила без всяких дополнительных требований. Мы, кажется, одними из первых создали для бизнеса единое окно – на базе принадлежащих областному правительству Агентства экономического развития Ленобласти и Инновационного агентства Ленобласти, а также представительства АНО «Агентство стратегических инициатив» (АСИ) в Северо-Западном округе. Теперь инвесторам не надо ходить за согласованиями в кабинеты чиновников – их принимают молодые, инициативные сотрудники, которые говорят на нескольких языках. Они помогают подготовить все документы, содействуют их прохождению по инстанциям, помогают двигать проекты. Для работы этого фронт-офиса мы арендовали площади в бизнес-центре, оборудовали его по европейским стандартам. Пришедший со стороны инвестор зачастую не знает устройства бюрократической машины, не понимает, какие действуют связи и где возможны противоречия. Бизнесу очень трудно во всем этом ориентироваться.

– И каковы результаты этой работы?

– В июне мы подписали соглашение о налоговых льготах на пять лет с ООО «Мон'дэлис Русь», которое вложило 2,5 млрд руб. в расширение своей фабрики по производству растворимого кофе в поселке Горелово. Это будет крупнейший производитель кофе в России. Так вот, мы установили рекорд: с момента подачи заявки до подписания инвестсоглашения прошло 35 дней! В компании не верили, что в России возможно за такой короткий период времени получить все необходимые документы, но они получили их.

Другое преимущество единого окна – мы договорились о кредитовании малого и среднего бизнеса со Сбербанком, ВТБ, возможно, пригласим другие банки. Банки осторожно относятся к кредитованию таких проектов, потому что идея на бумаге может отличаться от результата ее реализации. Но если власти начинают сопровождать инвесторов, банки уже готовы с ними работать, так сказать, на специальных условиях. Очень важно и то, что мы сделали абсолютно прозрачным закон о поддержке инвесторов.

– Зачем нужно было его корректировать?

– По старому закону инвестор сталкивался с трудоемкой процедурой согласования срока окупаемости проекта, иногда она затягивалась на годы. Сейчас при сохранении максимально возможных налоговых льгот мы упростили эту процедуру. Сейчас инвестдоговор с инвестором мы заключаем не более чем за 35 рабочих дней. Также в новом законе мы ушли от длительного согласования сроков окупаемости проекта, к которым раньше были привязаны сроки предоставления льгот. Теперь льготы предоставляются на срок от четырех до шести лет в зависимости от объема инвестиций.

Кроме того, мы впервые пошли на дифференциацию действия налоговых льгот в зависимости от территории. В отдаленных восточных районах льготы по налогам начинают действовать при прямых инвестициях от 50 млн руб., а в остальных частях региона – от 300 млн руб. Эксперты американской торговой палаты сказали, что такой подход – мировой стандарт.

Мы приняли в виде закона концепцию развития Ленинградской области, который определяет, в частности, как будет развиваться дорожная инфраструктура, коммунальное хозяйство, энергетика, трудовые ресурсы. Мы прекрасно понимаем, что можно создать бизнесу идеальные условия на бумаге, но если у него не будет возможности подключиться к источникам энергоснабжения или он не сможет найти кадры для своего завода, то проектов не будет.

– Как вы оцениваете Ленобласть с точки зрения интереса инвесторов?

– Наш регион всегда был в лидерах по привлечению инвестиций. И я, кстати, очень критично на это лидерство смотрю. Отчасти это результат удачного географического положения, которое позволяет региону пропускать транзит газа, нефти, других ресурсов. Около 70% инвестиций в Ленобласть – это инфраструктурные проекты, которые ведет Российская Федерация с крупнейшими зарубежными и российскими партнерами. Это и «Северный поток», и «Балтнефтепровод», и порт в Усть-Луге, и реконструкция железной дороги – все идет нам в копилку инвестиций. Мы четко понимаем, что кроме инфраструктурных инвестиций есть такие, которые добываются кровью и потом, когда долгое время работаешь с инвестором.

– На какие еще направления вы делаете ставку?

– Мы рассчитываем на развитие крупных промышленных зон. Уже определены точки роста, например пригородный район, как мы говорим, вдоль КАД – там расположены индустриальные парки Горелово, Гринстейт, Уткина Заводь и так далее. Промзоны планируем в районе Бронки, там под эти цели есть 176 га, и рядом с Усть-Лугой, там около 4000 га.

В числе резидентов видим компании, связанные с производством оборудования, машин, автокомпонентов для петербургского автокластера, строительных и отделочных товаров. Бронка будет тяготеть скорее всего к логистике, ближе к Усть-Луге, через которую проходят газ и нефть, может появиться современный химический кластер. «Фосфорит» там планирует строить завод по производству аммиака, группа «ИСТ» – Балтийский карбамидный завод, «Газпром» будет строить или там, или в районе Приморска завод по сжижению газа и терминал. Также мы рассчитываем на развитие там производства пластмасс, сложных удобрений и так далее. В Гатчине на базе ПИЯФа будет экспериментальная площадка для создания фармацевтического кластера, использования современных технологий, в том числе ядерных, для медицинских целей – прежде всего для лечения онкологических заболеваний, исследований мозга. По соглашению с Чубайсом мы размещаем там наноцентр.

Мы выходим на глубокую переработку леса, т. е. экспорт круглого леса из Ленинградской области практически прекратился – все перерабатывается на месте. Теперь мы хотим заняться переработкой леса, который через Ленобласть экспортируется из Карелии, Новгородской и Псковской областей и даже Сибири. Планируем через пять лет производить 2 млн т пеллет на Выборгском ЦБК и предприятии «ММ-Ефимовский» в Бокситогорском районе. Хотим переключиться с целлюлозы на производство бумаги. В Тихвинском районе уже есть производство мебели – «Сведвуд Тихвин». Эти направления хотелось бы развивать.

Регион, можно сказать, обречен на производство стройматериалов, он уже вышел в лидеры по выпуску кирпича, цемента. Сейчас надо уделить больше внимания производству отделочных материалов, полностью уйти от импорта материалов и перейти на современные технологии домостроения. А вообще есть идея строить умные дома полностью из материалов и оборудования, которые производятся в Ленинградской области, начиная с фундамента и заканчивая электронной системой управления.

И конечно, остается серьезное направление, связанное с агропромышленным комплексом, рыбоводством, воспроизводством леса. То есть идей много, они уже систематизированы. И когда мы говорим о развитии бизнеса, мы представляем, куда идем. На Петербургском международном экономическом форуме планируем подписать около шести соглашений – с «Русалом», которому принадлежит Волховский алюминиевый завод, с «Новатэком», с «Сибуром», с «Газпромом», с компанией «Теллус-групп» и научно-исследовательской производственной компанией «Электрон».

Мы даже можем себе позволить быть в определенной степени разборчивыми к инвестициям, выбирать. У инвесторов уже становится практикой выплачивать вбелую зарплату не ниже средней по отрасли. А иначе – какой смысл открывать новое производство?

Что касается малого бизнеса, то здесь нужно ставку делать на создание технических условий. Проблема даже не в получении кредитов, а в инженерной обеспеченности, зачастую стоимость подключения к электроэнергии губит бизнес на корню. Например, в Лодейном поле есть производство полотенцесушителей, бизнес идет неплохо. Я спрашиваю их: почему не расширяетесь? А они говорят, что для расширения нужно примерно $1 млн, а чтобы запустить производство, нужно еще $2 млн заплатить «Ленэнерго» за мощности! Где тогда бизнес? Тогда бизнеса уже нет.

– Как вы собираетесь решать эту проблему?

– Нужно создавать справедливые условия для бизнеса. Я не утвердил программу развития «Ленэнерго» на ближайшие пять лет в Ленобласти. Нужно строить новые станции именно там, где не хватает мощностей, план должен быть четко увязан с развитием области.

Я считаю, что нужно использовать мощности старых предприятий, которые обанкротились или находятся в предбанкротном состоянии. У них уже есть мощности, площадка, подъездные пути к ней. А само предприятие может из себя уже ничего не представлять. Инвестору, который приходит на такую площадку, не придется заново все оплачивать.

– Администрация будет посредником между инвесторами и владельцами старых предприятий?

– Мы ни в коем случае не посредники, но мы будем создавать условия справедливого отношения к решению вопросов, связанных с бизнесом на территории области. Вопросы должны решаться на основании закона, исходя из четко экономических критериев, а не критериев монополистов.

– Как вы собираетесь понижать тарифы «Ленэнерго»?

– Мы имеем право определять тариф на передачу электроэнергии, а также размер инвестиционной программы. Мы будем строго следить за тем, чтобы все мощности эффективно использовались, не допускать строительство избыточных электросетей, которые загружены зачастую менее чем на половину.

Кроме того, нужно сбалансировать ситуацию, когда «Ленэнерго» фактически дважды получает деньги – сначала в тарифе на инвестпрограмму, а затем от потребителей за подключение к сетям. То же самое касается газа, воды и канализации.

У нас действует программа по развитию энергетики на 29 млрд руб., вдруг «Ленэнерго» предлагает в два раза увеличить программу. В старой программе на счетчики заложено 500 млн руб., в новой – 5 млрд руб.

– ИПП в Ленобласти за четыре месяца упал на 7%, с чем это связываете, как можно это объяснить?

– Вопрос неоднозначный. С одной стороны, у нас упал ИПП, а с другой – у нас выросли оборот и отгрузка товаров за этот же период, увеличились зарплата, розничный товарооборот и реальные доходы населения.

Снижение индекса промпроизводства может объясняться, например, тем, что у нас поэтапно выводятся из эксплуатации энергоблоки атомной станции. Вывод одного только блока дал нам падение по энергетике на 16%, а это одна из основных отраслей. Наблюдалось почти двукратное падение производства минеральных удобрений, потому что предприятия переходили на выпуск новых удобрений. Падение также связано с европейским кризисом, так как экономика Ленобласти ориентирована на экспорт. Так, снизилось производство шин Nokian Tyres, причем внутреннее потребление шин растет, а экспорт упал. Завод «Сланец» вообще находится в конкурсном производстве, он абсолютно не делает погоду в экономике, но его остановка влияет на показатели по отрасли.

Меня волнует другое: по сравнению с прошлым годом мы потеряли 1 млрд руб. налога на прибыль. В прошлом году благодаря переходу на систему консолидированной группы налогоплательщиков областной бюджет получил почти 9 млрд руб. налога на прибыль. Раньше, например, от «Газпрома» налог на прибыль область не получала вообще, т. е. он платил его по месту регистрации своего головного офиса, так же как и «Лукойл». Они согласились, перешли, создали хорошую базу в прошлом году, потому что год был удачный для них. Но в этом году нам начинают присылать бумаги о возврате налога на прибыль, по всем крупным налогоплательщикам речь идет о переплате в 5 млрд руб. Получается, что налоги на прибыль мы начинаем возвращать монополистам. Будем с этим серьезно разбираться.

– «Синара» рассматривает возможность участия в проекте по организации легкорельсового трамвая на территории области. Как планируете его реализовывать – по схеме ГЧП? Какие пункты он свяжет?

– Я считаю, что в этом проекте бюджет участвовать не должен. Это принципиальная позиция. Такой проект должен реализовывать инвестор, и может быть, даже не РЖД. Я скептически отношусь к этому проекту, и мы о нем пока спорим. Есть мнение, что легкорельсовый трамвай должен ходить из центра Петербурга в новые микрорайоны, например в Кудрово, Бугры или Янино. С учетом накладных расходов это получается дешевле, чем строить дорогу и рыть метро. Но я не очень за этот проект держусь, потому что считаю, что не надо создавать ситуацию, в которой люди будут жить в Ленобласти, а работать в Петербурге. Лучше думать, как организовывать рабочие места в регионе, чем строить легкорельсовый трамвай. В музей люди в выходные и так доедут, в конце концов. Считаю, что реальный проект – это создание скоростного железнодорожного сообщения между Балтийским вокзалом, «Пулково» и Гатчиной. В порядке эксперимента это можно запустить, учитывая, что с Гатчиной мы связываем определенные планы развития.

– Зачем понадобилось переводить столицу Ленобласти в Гатчину?

– У областной администрации два десятка офисных зданий, которые разбросаны по всему городу, места не хватает. Это плохо с точки зрения управления, просто необходимо собрать все подразделения под одной крышей. Тем более что у нас есть собственность, которую можно заложить под банковские кредиты, чтобы построить новое здание. Сразу хочу сказать, что строительства нового здания в Петербурге для чиновников не будет. Пока мы считаем и думаем, еще не факт, что правительство Ленобласти будет размещаться именно в Гатчине. В конце концов, мы можем столицу в Гатчине объявить и без перевода туда правительства. Я могу открыть там свое представительство и вести прием граждан.

Но если переезжать за город, то лучше, наверное, не в Уткину Заводь, а в Гатчину. Это направление проще развивать. Если пустить туда тот же легкорельсовый трамвай, то путь до ближайшего метро составит 20 минут.

Я точно вижу, что через два, три, четыре, пять лет встанет вопрос о том, что область должна иметь современное здание, с современными коммуникациями.

– Возможно, вам предлагали въехать в проект «Невская Ратуша», который ВТБ строит рядом со Смольным?

– «Невская Ратуша» – это Петербург.

– В Ленобласти сейчас активно развивается строительная отрасль. Устраивают ли вас темпы строительства жилья? Будете их наращивать?

– Строить надо сбалансированно. Сегодня активно продаются квартиры в пригородной зоне, во Всеволожске, Гатчине, Буграх. Любое жилищное строительство – это огромная социальная нагрузка на бюджет, и мы предлагаем инвесторам регистрироваться на территории области и вкладываться в строительство социальных объектов в обмен на возмещение 50% налоговых отчислений.

При этом область ставит условие, что не будет утверждать градпланы, если одновременно с жильем не будут строиться детские сады, поликлиники, школы. Нужно ли нам столько жилья? Пока наблюдается перекос – рабочих рук не хватает. В Кингисеппском районе, например, 1500 вакансий, туда спокойно можно завозить людей, которые найдут работу. Кстати, средняя зарплата по району – 34 000 руб. Не хватает рабочих рук в Тосно, Тихвине, но там строят не так активно.

– Как стимулировать девелоперов вкладываться в строительство жилья в таких районах?

– Стимулировать должны местные власти – землей распоряжается муниципальное образование. Можно снижать арендную плату на период строительства жилья, создавать понятные техусловия для подключения к инфраструктуре. Если предложить застройщику прокладывать трубу для всего микрорайона, никто не придет первый дом строить.

– Сколько строительных компаний перерегистрировались в Ленобласти с тех пор, как вы объявили программу «налоги в обмен на детские сады»?

– Уже десятки. Но самое главное – к нам пошли перерегистрироваться крупные плательщики подоходного налога из Санкт-Петербурга. Есть крупные бизнесмены, у которых есть бизнес в области, и они стали прописываться у нас, платить подоходный налог. Так, к примеру, 20 млн руб. налога – это целый бюджет сельского муниципального образования.

– Кто эти люди?

– Я не хотел бы их называть.

– А много садиков удалось построить по этой системе?

– Один сад уже сдан, и два заложили. В этом году построим 11 с привлечением частного бизнеса.

– Много еще собираетесь отменить проектов планировок территорий и градпланов для тех компаний, которые строят без соблюдения нормативов по социальной инфраструктуре?

– Много. Но мы не отменять их собираемся, а корректировать. Мы никого кошмарить не хотим, но надо всех причесать под одну гребенку, правила игры должны быть одинаковыми для всех. Самая тяжелая борьба идет во Всеволожском районе. Конечно, дом, где уже построено 25 этажей, мы сносить не будем, но мы заставим строителей отрегулировать плотность застройки. Построил 25 этажей, вот следующий корпус рядом придется строить пять, потому что плотность застройки на 1 га не должна превышать 10 000 кв. м. С точки зрения высотности можно пойти по процедуре отклонения от предельных параметров, но решение об этом должен принимать градсовет.

– Вы не считаете, что не столько застройщики виноваты в том, что нарушаются нормативы по плотности застройки, сколько чиновники, которые в свое время им эти проекты согласовывали?

– Нет, конечно, они не виноваты, но должна же быть гражданская совесть все-таки? Ни парковок, ни детских площадок, ни детских садов, ничего, просто каменные джунгли, и собачку некуда вывести.

– Как вы относитесь к идее выборности губернаторов?

– Положительно

– То есть вы бы пошли на выборы?

– Пошел бы. Год назад не пошел бы, наверное, а сейчас с удовольствием!

– Что изменилось за это время?

– Год назад я не был публичным политиком настолько, чтобы чувствовать, что меня население знает. За этот год пусть не все, но меня узнали. Но самое главное – я сейчас абсолютно точно знаю, что делать для Ленинградской области.

– Вопрос о том, чтобы в Ленобласти проводить выборы губернатора, пока не стоит?

– Я думаю, что вряд ли этот вопрос сейчас возникнет, потому что это решение надо было принять до 19 июня. Я думаю, что, кроме Москвы, вряд ли где-то еще такое решение будет принято. Кроме того, у нас не настолько сложная общественно-политическая ситуация, чтобы нам бежать впереди паровоза и проводить выборы. Мы сейчас спокойно готовимся к муниципальным выборам 2014 г.

– Но вы ожидаете, что в какой-то момент будут объявлены губернаторские выборы в Ленобласти?

– Вполне может быть.

– Но если вы говорите о том, что выборы – это правильно, то почему считаете необходимым ввести назначение свыше руководителей районов и иметь возможность их убирать?

– Даже избранного губернатора президент имеет право отстранить от должности за невыполнение им своих обязанностей. На муниципальном уровне такого нет. Почему областной бюджет дотирует муниципальные образования, а правительство области не имеет права в случае невыполнения главой администрации своих должностных обязанностей его отстранить? Администрация выступила с законодательной инициативой, которая дает право губернатору региона отстранять не справляющихся со своими обязанностями глав администраций от должности.

Но я не против выборов. Пожалуйста, если муниципалитеты примут решение о том, что глав надо избирать прямым голосованием, пусть они главу района избирают.

– Идея объединения Петербурга и Ленобласти все еще жива?

– Жизнь покажет. Я в отличие от многих никогда не говорил, что это невозможно. Поэтому я был одним из инициаторов создания координационного совета двух регионов, чтобы можно было посмотреть, можем ли мы совместно решать какие-то вопросы или нет. Если не можем, то, может быть, нам простое объединение и не нужно, а если нам все-таки нужно теснее вместе работать, то, значит, никуда не денемся, значит, когда-то встанет вопрос и об объединении. В любом случае решать это не нам, решать должно население.