Интервью - Альфонсо Куарон, кинорежиссер

На экраны выходит один из самых эффектных и страшных фильмов года - «Гравитация». Трехмерная одиссея двух астронавтов, оказавшихся в космосе без связи и почти без кислорода, разыграна Джорджем Клуни и Сандрой Баллок как напряженная камерная драма, но виртуозная операторская работа и впечатляющая компьютерная графика придают картине масштаб эпоса. Накануне премьеры на вопросы «Пятницы» ответил создатель фильма Альфонсо Куарон.

- О «Гравитации» все говорят как о научной фантастике, но я не увидел там ничего фантастического. А вы?

- Само понятие «научная фантастика» изменилось. Полвека назад, произнося эти слова, люди имели в виду Азимова и Кларка, сегодня чаще речь идет о фэнтези. Конечно, наш фильм не документальный, это вымысел, но в отношении технологий и физики мы старались быть аккуратными во всех мелочах. Мы действительно изучили, что такое микрогравитация! Наш вымысел встроен в реальную систему координат, хотя подлинных фактов в основе сценария нет.

- То есть если бы в зале сидел ученый, он бы не смеялся в голос?

- Если бы он принял тот факт, что смотрит художественный фильм, то наверняка бы оценил наши усилия. Мы не выдумывали никаких технологий, а только использовали уже существующие. Я говорю о телескопе «Хаббл» и международной космической станции. Даже китайская станция в нашем фильме очень похожа на настоящую, то есть основана на корабле «Союз» и расширена нами на несколько лишних модулей, которые в любом случае планируется построить к 2016 году.

- Прекрасная реалистическая деталь о корабле «Союз», раз уж вы о нем заговорили: над приборной панелью - иконка, под сиденьем - початая бутылка водки.

- Знаете, я ездил в Москве на такси: у каждого водителя непременно висит как минимум одна икона! Нам хотелось культурной точности. В нашем «Союзе» икона святого, покровительствующего путешественникам. Это, мне кажется, изящно и осмысленно. На международной космической станции тоже есть иконы, я уверен. Теперь о водке. Все американские астронавты - скучные ребята, они постоянно твердят, что пить алкоголь в космосе запрещено, но мы-то уверены, что у русских есть тайник с водкой. Не может его не быть! Хотя икона для меня была важнее водки, поверьте. В ней - своеобразный символ неизменности некоторых вещей. Посмотрите сами, сколько сексапильных новинок выдумали американцы за полвека исследования космоса! Но русские стоят на своем, они верны «Союзу». И до сих пор он остается идеальной моделью корабля для полета в космос. Он функционален, надежен и красив. «Союз» - моя личная икона.

- Грандиозность космоса показана в «Гравитации» от противного, через минимализм интриги и усеченный состав действующих лиц: всего двое.

- В этом весь смысл. Наш герой - одиночка, который брошен в пустоту: и физически, и метафизически, и психологически, и экзистенциально. Тоска по Земле здесь - тоска по контакту с другими людьми. Человек оказывается в непроницаемой капсуле, спасение из которой приравнено ко второму рождению; ему надо преодолеть невероятную силу инерции, чтобы сбросить кожу и освободиться. Под кожей я понимаю скафандр. Победа в данном случае - возможность обрести почву под ногами, почувствовать гравитацию. Наш космос еще и метафорический.

- Одиночество людей подчеркнуто тем, что в вашем космосе в отличие от кубриковской «Космической одиссеи 2001» нет места ни пришельцам, ни разумным машинам.

- Одиночество - одна из самых важных для меня тем. Конечно, не надо лететь в космос, чтобы его почувствовать: в конце рабочего дня его может ощутить каждый. Как говорят, рождаешься и умираешь в одиночестве. Главное - понять это и принять. А потом ты сможешь начать движение в направлении других людей, столь же одиноких. Только это поможет выдержать путь - и в космосе, и в повседневной жизни - до самого конца. Каждый из нас - узник космической капсулы своего тела.

- Фильм называется «Гравитация», но его лейтмотив - невесомость, потерянность в пространстве. Получается, гравитация - это и воспоминания о Земле, и речь, и любой контакт с физическим миром.

- Я ужасно рад, что мне удалось это передать. Это то, о чем мы постоянно говорили с моим сыном Хонасом, моим соавтором сценария: необходимо показать контраст между невесомостью и силой тяжести как метафору, но не пускать его в диалоги, не ударяться в ложную интеллектуальность. Вы ухватили самую суть, поздравляю.

- За это надо поблагодарить прежде всего Эммануэля Любецкого, потрясающего оператора, для которого «Гравитация», мне кажется, стала самой выдающейся работой. Заранее обидно, что ему вряд ли дадут «Оскара». Помните, какой был в прошлом году скандал, когда эту премию дали Клаудио Миранде за «Жизнь Пи»? Остальные операторы кричали, что там все на компьютере нарисовано. Боюсь, история может повториться.

- Тогда заранее скажу, что любые упреки такого рода несправедливы! Спецэффекты - лишь инструмент: и для режиссера, и для художника-постановщика, и, разумеется, для оператора. Часто бывает, что сначала оператор снимает фильм, а потом другие люди начинают работу над визуальными эффектами. У нас было не так. Чиво - так мы называем Любецкого - безумно беспокоился об интеграции света и не желал перепоручать отснятый материал никому. Он занимался виртуальным освещением каждой сцены и во время съемок, и во время постпродакшена, чтобы логика изображения не была нарушена. Вы представляете себе, как сложно соединить реальное освещение с нарисованным на компьютере, создав иллюзию полного правдоподобия? Он не хотел снимать фантастическую киношку, он стремился к фотореализму - как будто в документальном кино. Это в самом деле невероятная работа.

- Вы родились в 1961 году, вы дитя космического века. Насколько мечта о космосе была важна для вас в детстве и юности?

- Я знал имена всех космонавтов, в моей детской на стене висела фотография Гагарина. А рядом - снимки с космическими кораблями, от «Союза» до всех «Аполлонов». Ничего не было значительнее и важнее! Меня поражала мысль об одиночестве Гагарина в космосе: я испытывал первобытный страх и восторг, когда думал об этом. Помните первый выход Алексея Леонова в открытый космос? Никто не знал, чем он рискует. Он выжил, ему даже понравилось, но его скафандр в космосе увеличился в размерах, и он не мог проникнуть обратно в корабль. Что делать? Они решили попробовать откачать кислород - и понятия не имели, сработает ли это. Всё получилось. Я всегда был потрясен людьми, способными на такой риск.

- У вас есть любимый фильм о космосе?

- Их много. «Женщина на Луне» Фрица Ланга, «Потерянные» Джона Стерджеса, где потрясающим образом предсказана катастрофа «Аполлона 13»... Конечно, для меня очень важен «Солярис» Тарковского, но это уже философское кино о памяти, а не фантастика. Однако для «Гравитации» я использовал другие источники вдохновения: «Дуэль» Спилберга, «Поезд-беглец» Кончаловского, «Приговоренный к смерти бежал» Брессона.

- Джеймс Кэмерон, назвавший «Гравитацию» лучшим фильмом всех времен о космосе, сам собирается полететь в космос. А вы хотели бы последовать за ним?

- Если бы вы спросили меня, буду ли я еще снимать фильм о космосе, я моментально бы ответил «нет»: на этот кошмар ушло четыре с половиной года моей жизни. Но если мне когда-нибудь представится шанс слетать в космос, я соглашусь через секунду. Просто у меня нет таких денег, как у Кэмерона. Передайте руководству своей газеты: если заплатят, я в деле.