В прокат выходит новая версия "Плохого лейтенанта"

Насчет ада Феррара не шутит – что это за место и что там будут делать с режиссером, укравшим его шедевр, католик, наркоман и главный безумец американского кино наверняка может представить в деталях. Херцога, прошедшего свои круги ада на съемках «Фицкарральдо» в сельве Амазонки, проклятиями не пробьешь, но ведет он себя странно и не слишком красиво. Раздражается, когда его картину называют ремейком, и заявляет, что не видел оригинала, а Феррару знать не знает.

Видел не видел, но «Плохой лейтенант» – 2009 (с подзаголовком «Порт приписки – Новый Орлеан») – не ремейк, а почти пародия. Если Феррара проклял немецкого классика еще во время съемок, то теперь просто обязан мысленно переместить его в аду куда-нибудь поглубже.

Ладно бы в новой версии сюжета Нью-Йорк просто заменили на Нью-Орлеан после урагана «Катрина», бейсбол на американский футбол, а дело об изнасиловании монахини на дело об убийстве семьи сенегальских иммигрантов. Но Николас Кейдж вместо Харви Кейтеля в заглавной роли – это уже слишком. Нет? А как вам тогда игуаны вместо Христа?

И, конечно, плохой лейтенант у Феррары никогда бы не стал капитаном.

Фильм 1992 года выглядел сырым кровоточащим куском мяса. Герой Харви Кейтеля, грубый, циничный, одуревший от кокаина и бесконечно одинокий, был плохим без причины, как грязные улицы, с которых лейтенант собирал дань насилия, наркотиков и секса. Но только он и оказывался способен на страшное чудо искупления и прощения, потому что деревянный Иисус, явившийся лейтенанту на кокаиновом приходе, умел лишь скорбно молчать.

Вернера Херцога в «Плохом лейтенанте» не занимают проблемы греха и отношения с Богом. Если в кадре Николас Кейдж привалился плечом к иконе Богоматери, то просто потому, что лейтенант устал и надо к чему-нибудь привалиться. У лейтенанта спина болит, он повредил там что-то, когда прыгнул в холодную воду в полузатопленной тюрьме и спас запертого в камере уголовника. Он нормальный, не хуже других. Просто поясницу адски ломит, а от кокаина отпускает.

Кейдж – прилежный адепт системы Станиславского – бредет через фильм скособочась, но выглядит не столько страдальчески, сколько комично. Так и новый «Плохой лейтенант» – перекошенный нуар, подсвеченный яркими вспышками галлюцинаций, – переводит лаконичный трагизм оригинала в плоскость социальной сатиры.

Трагический герой бросает вызов судьбе, комический обводит ее вокруг пальца. Именно это и делает персонаж Кейджа, затеявший сложную интригу с наркобароном по прозвищу Большая Судьба (Big Fate), который стоит за убийством сенегальцев. Чем ближе к кульминации, тем больше сюжетное построение нового «Плохого лейтенанта» напоминает схему классической комедии положений, в которой сообразительный герой выкручивается сразу из нескольких ситуаций, в которых вроде бы безнадежно увяз. А у лейтенанта неприятности со всех сторон. Он сделал несколько неудачных ставок на футбольном тотализаторе и привлек внимание отдела внутренних расследований, потому что до полусмерти напугал большим револьвером бабушку какого-то конгрессмена и выставил сынка какого-то сенатора из номера своей подруги-проститутки (Ева Мендес), которая к тому же и так задолжала бандитам.

Череда счастливых разрешений этих проблем выглядит, с одной стороны, так же правдоподобно, как игуаны на столе лейтенанта, которых, кроме него, не видит никто. А с другой – совершенно естественно, если учесть радикальную смену жанра, предпринятую Херцогом с таким же отстраненным любопытством, с каким в середине фильма смотрит на дорожное происшествие затаившийся у обочины крокодил. Абель Феррара может еще сто раз проклясть немецкого режиссера, но горят ли в аду крокодилы – большой вопрос.