Олег Зайончковский написал книгу о пользе пьянства

Читая новый роман Зайончковского, поначалу все время путаешься. Химический завод электроизоляционных материалов с доской почета и позора, дружная толпа заводчан, шагающая через проходную, секретарша Леночка, сменившая с приходом весны рейтузы на нейлоновые колготки, пыльные окна с видом на помойку, гаражи кооператива, исполняющие функцию мужского клуба. На небольшом отдалении – музей-усадьба писателя Почечуева с Главным домом и парком.

Знакомая, сильно обветшавшая от частых описаний в книгах того же Зайончковского топика подмосковного городка начала 1980-х.  Ни тебе супермаркетов, ни термо-, прошу прощения, белья. Рейтузы!

И вдруг: у одного героя оказывается мобильник. У другого – охраняемый дом и собственный магазин. Значит, это все-таки современность?

Она, проклятая. И судя по тому, как много в истории загула, в который, поссорившись с женой, ушел заводской инженер Игорь Нефедов, ответвлений во времена его счастливой юности, – не мобильники и коммерция греют автору сердце. Едва ли не полромана занимают иные образы и картины. Нежное свидание на ледяной стадионной трибуне, поход Игоря в дымную пивнушку, попасть в которую можно, лишь опустив охраннику в карман червонец, пустынная ночная Москва с горящими на крышах лозунгами.

Не то чтобы так уж прекрасна была та, ушедшая, жизнь – много было в ней и безобразного, и унизительного, Зайончковский этого вовсе не скрывает, и все же описывать нищую, промозглую, но такую родную и понятную советскую Атлантиду ему сподручнее и проще. Как и незатейливые игры нашей северной Натуры: «толстозадую» зиму, нагло усевшуюся на крыши, или какой-нибудь тонкий ручеек на дне сырого овражка. «Ручеек прихотлив и ломок: наступи ногой – и стеклянная струйка расколется, а после уже не найдет своего русла». На фоне ручейка и парочка вечных влюбленных – Филемон и Бавкида, в смысле Игорь и Надя, – смотрится органичней.

Но тут-то, примерно в середине романа, и случается катастрофа. Возможно, писателю просто явился Каменный гость – внутренний ли Цензор, призрак ли Издателя, который строго отчитал наивного сочинителя за незатейливость изображенных картин. «Рейтинг! Продажи! Тиражи! – падали камнями на голову несчастного грозные речи. – Ручеек? Завод? Да как можно?!»

После чего с текстом сейчас же свершились разительные перемены. Ровно в середине повествования, в котором даже пьянство выглядело мирным, обнаружился кровавый труп. Женский. Таинственная незнакомка была убита на кухне, сковородкой! Это не шутка и не фарс – по крайней мере ни единый мускул на лице повествователя не дрогнул. В той же квартире обнаружилась и бесценная, неизвестная миру рукопись писателя Почечуева, которую загулявшему герою удалось спасти. Роман-путешествие соединился с романом авантюрным, и оба пустились в лихой, но нетвердый пляс.

И потому, кто и за что был убит сковородкой, мы так и не узнаем. Победят все равно вечная любовь и «недокошенные одуванчики», сообщить о которых Зайончковскому покажется гораздо важнее, чем развязать все узлы и соединить все сюжетные нити.