Музыкальный фестиваль в Дрездене прошел под девизом "Пять элементов"

«Пять элементов» – таков девиз нынешнего феста, программу которого уже третий год формирует интендант Ян Фоглер. Виолончелист по профессии, он креативен, молод, подвижен и полон разнообразных идей. Например, как впрыснуть в дряхлеющую культуру Европы свежие силы и дерзкий дух музыкальных первопроходцев родом с других континентов. Одна из программ прошлого фестиваля называлась Neue Welt («Новый Свет») и была посвящена Америке. Мотто нынешнего явственно указывает в сторону Азии – туда, где зародилась философия гармонического существования первоэлементов. Откуда родом жена самого Фоглера. И откуда по Великому шелковому пути шли в Европу пряности, ткани и философские идеи.

Так что в этом году акцент был сделан на азиатской музыке и азиатских музыкантах: опусы Тан Дуна, Тори Такемицу и Тошио Хосокавы шли вперемежку с Моцартом и Бетховеном. В разнообразных ансамблях и инструментальных дуэтах европейские скрипки и виолончели отлично уживались с традиционными азиатскими пипой и шенгом. Открывало фестиваль выступление Сингапурского симфонического оркестра под управлением Лан Шуя, солировал в Вариациях на тему рококо Чайковского сам Ян Фоглер. Продолжил – концерт невероятно техничного и сыгранного Токийского струнного квартета, в котором – что символично – два европейца и два японца. А ближе к финалу знаменитый хор «Рустави» (Грузия, как известно, тоже стояла на Великом шелковом пути) спел грузинские сакральные песнопения и поучаствовал в представлении театра танца из Тайваня «Облачные ворота», который станцевал «Песни странников».

Стихии воздуха, света, камня, воды и земли переплелись в Дрездене в гармонически сложное единство. Под знаменитой Зеленой террасой, названной Гете «балконом Европы», плескались коричневатые волны Эльбы. Все вокруг было залито солнечным светом: каменные кружева гениальных творений Пёппельманна, звонницы соборов, разноликая, говорливая толпа на набережной. Фестиваль тоже выплеснулся на площадь концертом open-air Саксонского хора и Нового оркестра Эльбы. Звуки его причудливо смешивались с уличным гомоном толпы, гудками прогулочных пароходиков и звоном колоколов, плывущих над разгоряченным городом.

Покуда самодеятельные ансамбли пели хоры и гимны на Зеленой террасе, а у Кафедрала бравые духовички из Петербурга играли все подряд – от Щютца до Римского-Корсакова, являя потрясающую крепость амбушюра, на фестивале события шли своим чередом. В финале фестиваля в Кройцкирхе Кристоф Эшенбах поразил глубиной интерпретации Третьей симфонии Сен-Санса: в музыке, похожей на Брамса, присутствовал и чисто французский шарм, и изящество, и некое отстраненное любование процессом изложения мысли.

Впервые за много лет в Дрезден пожаловали знаменитые Берлинские филармоники, предводительствуемые сэром Саймоном Рэттлом, и выступили в зале Земперопер. Шестая симфония Малера прошла феноменально отчетливо – по мысли, артикуляции, архитектонике целого. Уже по первым фразам можно было судить, насколько ясно и логично мыслит сам дирижер. Совершенный англичанин: ни грамма немецкой сентиментальности или тем паче идеалистических порывов. Неукротимая воля слышалась в каждом шаге оркестра, в неотступных резких аккордах. Так идут на смертный бой те, кто решился победить или умереть. Симфония предельных страстей обретала под руками дирижера истовость интеллектуального напряжения и яркую театральность сцен-частей. Последний удар оркестра пал тяжко и неотвратимо, как лезвие гильотины. Это был момент потрясения: аплодисменты после него раздались нескоро – но были сокрушительны.

Фестиваль, перешедший под начало Фоглера три года назад, ощутимо набирает обороты: тысячи исторических, культурных, музыкальных связей фокусируются в нем. Саксония вновь становится Саксонией, страной празднеств, истории и культуры, явственно, с усилием преодолевая, превозмогая исторически негативный отпечаток ГДР. И фестиваль, основанный в ГДР более 30 лет назад, тоже изменился: стал более свободным, разнообразным и открытым миру.