Русский музей показывает работы Константина Коровина

В 1880-х годах, когда Коровин учился у Перова, Саврасова и Поленова, учителя хвалили его работы, но выставлять их советовали далеко не всегда. Так случилось, например, с «Портретом хористки» (1883), который прибудет на питерскую выставку из Третьяковки. «Живой» мазок Коровина, этюдность его работ противоречили не только академической школе, но и тяжеловесной серьезности передвижников — были вроде бы безыдейны и слишком жизнерадостны.

Он и в последующие годы писал так — просто портреты, просто натюрморты и пейзажи, не особенно нагружая картины другими задачами, помимо эстетических. Выразительный пример — «Портрет артистки Т. С. Любатович» 1880-х годов, хранящийся в фондах Русского музея. В противовес сложившейся традиции изображения актеров в ролях Коровин создал наполненный солнечным светом портрет девушки, сидящей на подоконнике с книжкой. Эта кажущаяся простота настолько подкупила современников, что уже в 1905 году Игорь Грабарь отмечал: «Все то невероятное количество “последних снегов”, “мартов” и “ранних весен”, которыми так богата русская живопись последних 15 лет, ведет свое начало, несомненно, от Коровина».

Впрочем, Коровин был не только «первым русским импрессионистом», но и реформатором искусства сценографии. Театральные работы художника Императорских театров (Мариинского и Александринского в Петербурге, Большого и Малого в Москве) были столь непривычны, что, случалось, вызывали бурю критики. В 1900 году декорации Коровина и Александра Головина к балету «Дон Кихот» в Большом театре в прессе называли «ужасной, беспардонной мазней». «Демон», поставленный в Мариинском театре в 1902-м, был не менее революционен — Коровин представил зрителям настоящий Кавказ, а не абстрактный «Восток». Эскизы к этому спектаклю из Мариинки, а также зарисовки осетин в национальных костюмах из фондов Санкт-Петербургской государственной театральной библиотеки тоже покажут в Русском музее.

В 1900 году декорации Коровина и Головина к балету «Дон Кихот» в прессе назвали «ужасной, беспардонной мазней»

Кстати, существенная часть наследия Коровина хранится именно в профильных собраниях. В Музее музыкальной культуры им. Глинки есть и эскизы к опере «Руслан и Людмила» в Большом театре (1907), и его зимний этюд с санями и сугробами (1912). А в Театральном музее им. Бахрушина — эскизы к постановкам разных лет. Часть из них будет в Русском музее, так что публика, например, сможет сравнить взгляд художника сразу на двух «Снегурочек» Римского-Корсакова: один спектакль шел в 1887 году в Частной опере Мамонтова, второй — в 1929-м в парижской «Русской опере» князя Церетели.

Важный момент ретроспективы: впервые за сто десять лет в полном объеме покажут отреставрированные панно Коровина, украшавшие стены русского павильона на Всемирной парижской выставке 1900 года. Представят и десять вещей 1930-х годов — они приедут в Петербург из Ярославского художественного музея, куда были переданы внучкой художника.

На российском антикварном рынке в последние годы стали появляться работы, приписываемые Коровину, взглянув на которые, хочется яростно отрицать авторство мастера. Обычно это почти лубочные тройки с бубенцами, бегущие по снегу на фоне сахарных красот зимней русской природы и умильных избушек. Больше похоже на артельную лаковую миниатюру, чем на живопись. Однако в биографии Коровина был и такой период — в эмиграции, где он провел последние 17 лет жизни, художник зачастую рисовал подобные сувениры. Впрочем, нынешняя выставка обойдется без особенно одиозных примеров — работы из Ярославского музея хоть и написаны много плотнее и жестче, чем светлые и воздушные импрессионистические вещи рубежа веков, все же дают представление о таланте большого мастера. n

10 августа — ноябрь, Русский музей, корпус Бенуа, Инженерная ул., 4, тел. (812) 595-4248