В парижском "Одеоне-Театре Европы" поставили «Ромео и Джульету»
Самая ожидаемая премьера сентября в Париже – спектакль «Ромео и Джульетта», которым открыл свой последний сезон в «Одеоне – Театре Европы» Оливье Пи
Как ни странно, во Франции эту трагедию Шекспира ставят редко. Оливье Пи к тому же редко ставит пьесы не своего сочинения, сделав исключение лишь для Эсхила и Клоделя. В этой логике Шекспир напрашивался сам собой. Понятно, что Пи предложил собственный перевод и поступил с легендарной пьесой как и следовало ожидать: переиначил на свой манер. И прежде всего окунул действие в любезную его сердцу атмосферу ярмарочных подмостков. Именно к театру подмостков отсылала и незамысловатая декорация, состоящая из подвижных деревянных ширм и платформ-лесенок, и туалетный столик из актерской гримерки, установленный на самой авансцене, и концертное пианино, как будто заброшенное сюда из другой оперы. За инструментом сидел Музыкант, своего рода тапер, сопровождавший все действие отрывками из классических произведений. Пи превратил Музыканта в сценического персонажа и, чтобы ему было не скучно, ввел в пьесу еще Шута и даже написал для них забавное интермеццо, которое они исполняют сразу после того, как все остальные отправляются хоронить Джульетту. Из ярмарочного театра и карикатурный Капулетти, и ярко гротесковая Кормилица, и все окружение героев. Но дальше – больше. В сценической адаптации сделан усиленный акцент на все скабрезности и двусмысленности шуток Меркуцио и Бенволио, усиленный избыточным темпераментом без стеснения «мимирующих» актеров. В этой игре непристойностей, где отраженным светом задет и Ромео, естественно выплыл гомосексуальный подтекст. Леди Капулетти и Тибальта играет один актер, обнаженный до пояса эфеб. Сложности отношений между леди и племянником соответствует здесь двусмысленный Капулетти, которого играет тот же актер, что и Париса, – над сценой витает легкий привкус инцеста. И весь Париж уже пересказывает шутку Меркуцио, советующего Ромео «потрясти своей грушей», и тут же переводит каламбур на английский, что звучит как «Shake’s pear». И вот на этом фоне фиглярства на грани дурновкусия и играется история Ромео и Джульетты, играется всерьез.
Главный вопрос, который занимает режиссера, – полюбил ли Ромео Джульетту до или после того, как узнал, что она из враждебного рода Капулетти, т. е. запретна, недостижима? Только невозможность этой любви, считает Пи, делает ее абсолютной.
Ромео – Матье Дессертин, юный красавец с нескрываемо сексуальной внешностью, с самого начала склонен к меланхолии, ищет ночь, влеком не к развлечениям, но к опасности. В нем есть изначально экзистенциальная тоска, как будто Пи увидел в Ромео что-то родственное принцу датскому, не случайно вкладывает он в его уста гамлетовскую реплику «Слова, слова, слова...» в ответ на одну из шуток Меркуцио. Встреча с Джульеттой – это и есть рок, судьба, которую он искал. Мир, который окружает влюбленных из Вероны, у Пи безрадостен – холодным мертвящим светом отсвечивает инсталляция из неоновых трубок на заднике сцены. На балу у Капулетти никто не танцует – гости в звериных масках стоят застывшие, как мумии, тогда как музыкант наигрывает веселый вальс Чайковского, а на авансцене паясничает папаша Капулетти в маске свиньи. Вместо ренессансного веселья – химеры Гойи. Сцена бала и первой встречи влюбленных рифмуется с финальной сценой смерти в гробнице – в обеих происходящее на подмостках мы видим сквозь спущенный с колосников красный светофильтр. Джульетта – Камилла Коби – весь спектакль бегает в белом, подчеркивающем формы платье, несколько смахивающем на ночную рубашку. Тут явно девица, ждущая любви, никак не наивная. Встрече на балконе предпослана танцевальная преамбула Джульетты, своего рода танец томления плоти. Препятствия на пути страсти постепенно поднимают героиню до трагических высот. Любовные сцены Ромео и Джульетты странным образом лишены эмоциональности, поэтический ритм шекспировской пьесы, скрытая музыка ее дыхания удается только Ромео, да еще брату Лоренцо (в исполнении блистательного трагического актера Филипа Жирара он явно выходит на первый план). Пи в самом деле женские любовные роли не удавались никогда, и Джульетта здесь не исключение. Наверное, поэтому искусно придуманный спектакль не вызывает эмоций. Критика довольно негативная – смотреть на «Ромео и Джульетту» глазами директора «Одеона» Париж решительно отказывается.