Книга Ольги Грушиной "Жизнь Суханова в сновидениях" переведена на русский

У Ольги Грушиной интересная судьба. В конце 1980-х она уехала учиться в Америку, покинув ради этого журфак МГУ, училась в университете Emory, потом долго искала себя и обрела – став писателем. Ее дебютный роман «Жизнь Суханова в сновидениях», действие которого разворачивается в России на самой заре перестройки, был написан по-английски, вышел в 2006 году и оказался замечен. В частности, попал в короткий список престижной британской Oranаge Prize (учрежденной для сочиняющих по-английски писательниц), получил нью-йоркскую библиотечную премию «Молодые львы», был переведен на множество языков. Кроме русского.

Лишь теперь, спустя пять лет после триумфального шествия по издательствам мира, «Жизнь Суханова» добралась до России. Вероятнее всего, причиной тому послужили обстоятельства самого прозаического свойства – и тем не менее появление романа об исходе эпохи застоя, оттепели, хрущевском разгроме авангардных художников именно сейчас кажется почти символичным. Настолько точно он попадает в сложившийся издательский тренд. Последние год-два все точно сговорились и дружно выпускают мемуары, дневники и художественную прозу как раз о советском прошлом – сталинском, послевоенном, хрущевском, брежневском. Это очень пестрый поток – рядом с документально-точными текстами публикуются и спекулятивные, и сознательно мифологизирующие историю. К последним, несомненно, относится и роман Ольги Грушиной.

В рассказе о судьбе Анатолия Павловича Суханова, функционера от искусства, продавшего душу партии, не стоит искать ни исторической, ни психологической достоверности. Карьерист, жизнь и дар положивший на угодничанье перед начальством, Суханов в самом начале романа как-то умудряется пропустить мимо ушей царственное приглашение министра на дачу, в семейный круг, и намек на возможное будущее родство детей. О дочери Суханова сообщается, что у нее был в школе предмет «по половому воспитанию». Это в советской-то школе. Или имеется в виду робкая, на заре перестройки появившаяся в расписании старшеклассников «этика и психология семейной жизни»? Но и там о половом воспитании речи не шло. Законченный подлец, мертвец душой, чиновник Суханов к концу книги каким-то чудом превращается в того, кем и был задуман, – талантливого художника, чувствующего тонко, мыслящего глубоко. Никакими «художественными целями», о которых пишет в своем предисловии Ольга Грушина, указывая и на другие исторические неточности в романе, эти несообразности все же не объяснить.

Зато легко объяснить свойствами литературного дара Ольги Грушиной. Она не историк, не хроникер, тем более не философ (оттого и на притчу, как обещано в предисловии, роман не тянет) – но лирик, импрессионист, необычайно зорко видящий оттенки цвета, игру света, тени: и в плеске дождя, и в блеске солнца. Именно поэтому в итоге текст романа получился таким красивым. И лучшее, что в нем есть, – описания. «Мокрого сумрака», «уличных фонарей, плывущих в текучем тумане», косо валящего снега в «синеватой дымке», ночного леса, поздней электрички, московских улиц. Этой цветной, размытой реальности (Грушина недаром любит описывать дождь) нетрудно обернуться видением. Неприметность, с которой совершается переход от осязаемого мира к снам, воспоминаниям, в которые все время погружается Суханов, – еще одна грань писательского мастерства Грушиной. А уж найдись на переводчика книги, Елену Петрову, редактор со вкусом, безжалостно уничтожающий «плюшевый кокон темноты» заодно с «бледным щупальцем фонаря» и «сильным и чистым чувством», все явленные нам картины стали бы еще выразительнее и тоньше.