Книга Зары Абдуллаевой "Постдок: неигровое/игровое": горячие новости с пограничных пунктов между искусством и жизнью

Это научная, но литература. «Манский снимал в своем фильме фотографа Женю. Он снимал его как своего двойника, только фактурой Манского было все «низкое», а у Жени – все «высокое», на верблюде». Одна фраза – и фильм Виталия Манского «Бродвей. Черное море», в центре которого пляжный фотограф с верблюдом, виден почти целиком. Точнее, автором без нажима указано, куда смотреть и как. Заданы четкие координаты смыслов и обозначен тип иронии.

Поэтому «Постдок» можно читать как сборник эссе (о кино, театре, литературе, фотографии), рецензий и бесед (с Анатолием Васильевым, Львом Рубинштейном, Сергеем Братковым, Виталием Манским, Ульрихом Зайдлем).

Но правильнее читать «Постдок» как сложносочиненную сюжетную прозу. Со сквозными мотивами, неожиданными поворотами, прихотливым монтажом и тщательно продуманной структурой, в которой игровое/неигровое концептуально перемешаны уже на уровне названий глав: «После романа», «После интервью», «После спектакля», «После травмы», «После жизни», «После смерти», «После поэзии», «После андеграунда» (это только первый раздел, а всего их семь). В книге множество героев, которыми могут быть отдельные авторы, целые жанры или художественные стратегии. А объединяет их ситуация, которую в грубом приближении можно назвать «после 11/09» – катастрофы, в культурном поле обозначившей конец иронии и постмодернизма. На обложке – фотография разрушенной взрывом или стихийным бедствием многоэтажки. Вот на этих руинах нам и предстоит осмотреться.

Пейзаж после взрыва – это документальный роман Петера Эстерхази об отце-сексоте; театр Алвиса Херманиса; новая румынская и новая латиноамериканская волны в кино; фотографии Бориса Михайлова и Сергея Браткова; «субъективная» документалистика и лукавый жанр мокьюментари, а также игровое кино в диапазоне от братьев Дарденн до Сергея Лозницы, от «Шультеса» Бакура Бакурадзе до «Белой ленты» Михаэля Ханеке, в которой Зара Абдуллаева увидела «новый способ свидетельства (о «непредставимом») и об истории, сфальсифицированной в обществе зрелищ». Даже по этому далеко не полному списку можно заметить, насколько свежий и горячий материал взят в работу. И это тоже один из сюжетов «Постдока» – как современность на наших глазах оформляется в историю (а мы этого не замечаем).

Другие сюжеты: работа с памятью как особым видом реальности; обнаружение радикальности во внешне неброских художественных жестах. «Постдок» – апология художников, принципиально отказавшихся не только от эффектных, но почти от любых приемов (или вовсе отдавших камеру персонажам – как авторы фильма «Я тебя люблю» Александр Расторгуев и Павел Костомаров). После того как исчерпаны все приемы и разрушены все границы, автор и герои «Постдока» заново нащупывают точки контакта с реальностью (постоянно ускользающей, становящейся предметом подмены в новых медиа и других декорациях «общества спектакля»).

«Постдок» констатирует ситуацию, когда документ не может быть признан точным свидетельством о реальности (личной или коллективной). Там, где «традиционный» документалист вольно или невольно занимается манипуляцией, представляя показанное «полной правдой», авторы, ставшие героями «Постдока», всегда оставляют место для сомнения и рефлексии. Уводят искусство из области манипуляции (показывая ее механизм) и потребления (отказываясь от приемов, работающих наверняка). В сущности, это отказ от оружия (бесполезного после взрыва) и готовность вернуть искусство на этические позиции, которые могут быть обнаружены на территории «реальности» или «игры», но чаще всего на подвижной границе между ними.