Спектакль "Злая девушка" в петербургском ТЮЗе: против "ЛОМО" нет приема

Пьеса «Злая девушка» похожа на киносценарий. В ней больше ремарок, чем прямой речи. Сцены могут быть настолько короткими, что умещаются в два предложения. Пряжко не рассказывает историю. Эпизоды «Злой девушки» – заметки-наблюдения.

Розовощекий молодой человек с чувством тянет под гитару стихи барда Клячкина: «А под дымом варится суп, чтобы каждый в доме был сыт. Тот, кому захочется спать, сам на полночь ставит часы». «Это винтажное развлечение, – гласит ремарка, – злым человеком может быть расценено как издевательство». «Злая девушка» Оля вежливо дослушивает песню до конца. В комнате еще несколько человек, симпатичных обывателей от 30 до 40. Им Клячкин нравится.

Они ходят в бассейн и на каток, играют в скраббл и делают снимки пейзажей спальных районов, которые транслирует на стены белой комнаты старомодный слайд-проектор.

Главная героиня Оля отчетливо выделяется из этой компании: «Не надо быть сильным физиогномистом – девушка действительно злая» (ремарка). Среди добродушно и виновато улыбающихся лиц актриса Алиса Золоткова держит позу пианистки. Ее героиня средненько играет Моцарта, но с чувством о нем говорит. Хотя главный интерес Оли в другом: «злая девушка» критически изучает разные формы жизни.

Этим же занимается Павел Пряжко, один из самых заметных современных русскоязычных драматургов. В пьесе «Жизнь удалась» действовали районные учителя физкультуры, говорившие непечатными междометиями. Героями «Запертой двери» были менеджеры, запертые в офисах и торговых центрах. «Злая девушка» описывает не менее узнаваемую социальную среду, для которой, однако, труднее подобрать четкое определение. Это инфантильные, уже не совсем молодые, но еще «молодые» люди. Без определенного рода занятий, но с любительским интересом к искусствам и гуманитарным наукам. Таких персонажей можно встретить сегодня хоть в Москве, хоть в Петербурге, хоть в Минске (родном городе Пряжко).

Художница Ксения Перетрухина поселила этих славных молодых людей в уютный мирок диванов и светильников из ИКЕА, этажерок с книгами антиглобалистки Наоми Кляйн и виниловыми пластинками Саймона и Гарфанкеля.

А ученик Льва Додина 28-летний режиссер Дмитрий Волкострелов превратил «Злую девушку» в занятную игрушку, похожую на конструктор лего, но еще больше – на ломографию, которой развлекаются персонажи пьесы. Снятые на «ЛОМО» серые многоэтажки кажутся почти игрушечными, но достоверность пленки напоминает о том, что они существуют на самом деле. Постановочный минимализм Волкострелова дает такой же эффект.

Режиссер оставляет ремарки, которые проговариваются на равных с репликами. А сцены в бассейне и на катке решает с использованием шуршащего фотофона, синего и белого. Актеры разворачивают его и застывают перед этим «экраном» в купальниках или на коньках, словно в хорошо выстроенном кадре.

Кинематографическое мышление Волкострелова не ограничивается приемами кадрирования и монтажа. На финальную сцену в качестве обоев наложен фильм Годара «Мужское-женское» (без звука, но с субтитрами). Он неожиданно создает коридор из 1960-х в сегодня. А в этом коридоре оказывается целая галерея «злых девушек», таких как героиня Шанталь Гойя, рассказывающая о том, как ее незадачливый поклонник в исполнении Жан-Пьера Лео выпал из окна.

Спектакль Волкострелова – свидетельство того, что у нас выросли режиссеры, для которых современные пьесы не свалились с луны, а оказались естественной средой, понятным языком. Поэтому ключи к таким текстам 20-летние постановщики подбирают легче, чем 40-летние. Театральная «ломография» Волкострелова может показаться игрушечной, но это изящная игрушка. Сделанная из обыденности, в которой режиссеры постарше разучились видеть повод для увлекательной и умной игры.