Биография Уильяма Тернера: писатель Питер Акройд изобразил жизнь красок словами

Питер Акройд рассказал историю жизни Уильяма Тернера, точно откликаясь на живописную манеру своего героя – легко и воздушно

Эта книжка будто специально написана для тех, кто побывал на выставке Тернера в Москве. Помните очереди в Пушкинский три года назад? Вот-вот. Для посетителей выставки сочинение Акройда превращается в своего рода экскурсию, мгновенно вызывающую зрительные образы из памяти.

Акройд – экскурсовод необычный. Его рассказ – как кораблик в ручье, за которым бежишь, не в силах отвести от него взгляда, а он тем временем петляет, замирает и снова стремительно скользит вперед, заставляя и тебя двигаться быстрее.

Венчание родителей, рождение будущего художника в лондонском Ковент-Гардене – шумном районе, славившемся банями, игорными домами и борделями, первые картины, которые отец-цирюльник выставляет в витрине цирюльни и продает по шиллингу, нарастающее безумие матери, зачисление в Королевскую академию, первая выставка и признание... Акройд не просто пересказывает нам основные факты – он глядит на мир глазами Тернера. Возможно, поэтому эта биография получилась такой визуальной.

Вот ювелирные лавки, вот лавки изготовителей париков, вот Королевская опера и Королевский театр, а вот ковент-гарденский рынок с яркими апельсинами на прилавках, которые потом появятся и на картинах Тернера. И суета набережной Темзы с качающимися в порту барками и лодками, и, конечно, сама река, каждое мгновение незаметно чуть меняющая цвет. Вода станет одной из маний Тернера. С юных лет он как зачарованный будет писать море, реку, дождь, туман и биться над тем, чтобы плотные масляные краски на холсте оказались невесомыми и передали прозрачность.

Прозрачность присуща и повествовательной манере Акройда – удивительным образом ему, знающему про Лондон и его жителей в XVIII и XIX веке все, удается обходиться совсем без занудства. Из множества деталей и обстоятельств Акройд отбирает только самые точные – например, историю о том, как семейство пастора Никсона, у которого гостил Тернер, в воскресенье дружно отбывало в церковь, а Тернер в это время запирался в своей каморке, чтобы писать акварели. Или о том, как наотрез отказался за обедом от вина, чтобы рисовать на свежую голову. И довольно, ни одного лишнего, избыточного эпизода.

Как тут не вспомнить серию ЖЗЛ, с позитивистской добротностью излагающую все жизненные, культурные и общественные обстоятельства, которые сопровождают центрального персонажа, что в наше быстрое время широкому читателю часто кажется удивительным и малосъедобным. Акройд не стесняется быть лаконичным и вместе с тем оставаться просветителем. Он дает не знание, но впечатление, его рассказ отчасти напоминает «Википедию» – по тексту рассыпано множество синецветных ссылок (имен, дат, исторических событий), но не раскрытых – пусть желающие узнать об этих событиях и лицах подробнее сделают это самостоятельно. В результате у Акройда снова, как и во всех предыдущих биографиях, получился объемный портрет живого человека. Возможно, эффект объема дало и наложение зрительных образов на биографические сведения.

После книжки Акройда остается ощущение, что на самом деле посмотрел прекрасный документальный фильм об одном из самых бесстрашных британских живописцев, который легко нарушал законы композиции, отказывался от фигуративности и уже в конце XVIII века додумался до того, до чего импрессионисты доплыли только век спустя. Благодаря Тернеру мы можем увидеть колебания света и воздуха на полотне – благодаря Акройду вдохнуть тот самый воздух, который запечатлел Тернер.