Церковному начальству больше не нужны думающие верующие

Воскресный сбор подписей в церквях за осуждение «Пусь» оставляет ощущение переступленной черты.

Никто из иерархов так и не выразил официальную точку зрения церкви на происходящее, патриарх Кирилл, не называя имен, дипломатично призвал бороться за души хулителей и грешников. Так что выразить мнение церкви о поступке панк-девушек по сути предложено прихожанам, причем в строго заявленном формате: подписать уже написанное обращение к прокурору. Значит это на самом деле то, что мы им больше не нужны. Им – церковному начальству, рассылавшему письма с обращениями к прокурору. Мы – те, кто все еще хочет думать о происходящем и не готов стать нерассуждающим большинством. Ах, вы не готовы? Гуд бай. Еще это не прозвучало, но вот-вот, кажется, уже прозвучит.

Дальше – смотри в 1918 год, когда церкви опустели, а авторитет духовенства в глазах подавляющей части общества упал ниже низкого. Похожее развитие событий не исключено и сегодня. Общественное раздражение против тех, кто призывает с амвона к коллективной агрессии, к нехристианским чувствам и действиям (мести, злобе, лжи) вырастет до подлинной ненависти к церкви, к «попам».

И уже никто, даже самые просвещенные, не станет отделять православную церковь и невидимую, таинственно вершащуюся в ней жизнь, от ее служителей, тем более – одних служителей от других. Уже никто не захочет знать, что помимо официальных представителей церкви, которые дают человеконенавистнические комментарии в публичном пространстве, помимо церковного начальства, рассылающего письма на подписи в надежде прикрыться мнением прихожан, существует огромное число светлых и верующих батюшек, которые – часто вместе с единомышленниками и помощниками – тихо делают свое дело. Помогают сиротам и вдовицам, ходят в больницы и детские дома, просто выслушивают десятки, сотни людей. Те, кем жива сегодняшняя земная православная церковь, окажутся окончательно вытеснены за пределы общественного зрения. И пострадают невинно.

Однако заглядывать так далеко и думать на четверть шага вперед в канцеляриях благочиния никому, конечно, не хочется.