Книга воспоминаний Гарсиа Маркеса: Комментарии к романам и собственной жизни

Трудно быть богом, тем более живым классиком 85 лет от роду. Все главное уже написано, вся жизнь, причем не только собственная, но и близких, давным-давно раздергана на нитки, из которых сплетены десятки романов-повестей-рассказов. Нобелевская премия получена 40 лет назад, подробные жизнеописания о тебе уже созданы, права на твои книги куплены даже российскими издателями, до 2011 г. выпускавшими Маркеса пиратскими тиражами. Что же делать? Видимо, писать вторую часть воспоминаний – во всяком случае, выпустив в 2002 г. первую, Маркес говорил, что ожидается трилогия.

«Жить, чтобы рассказывать о жизни» и есть та самая первая часть, на испанском, выпущенная в России как раз к юбилею маэстро.

Испанская критика уже прозвала эту книгу очередным «романом в стиле магического реализма». Но вообще-то это не совсем роман, а действительно воспоминания. Маркес рассказывает о своем детстве в Аракатаке в доме бабушки и дедушки-полковника, об учебе в иезуитском колледже, богемной юности и журналистской молодости в Боготе и Картахене. Внимательные читатели прозы Маркеса обнаружат здесь много знакомых и знакомого – от дедушки-полковника до одинокой тетушки, названной в самом знаменитом романе Маркеса Амарантой, от ночных горшков в кладовке до каштана во дворе и расстрела рабочих банановых плантаций.

«Магизм» этих историй связан разве что с тем, что Гарсиа Маркес даже не пытается быть документально точным и не подсказывает, какие из его историй имели место и что, собственно, чему подражает – жизнь литературе или наоборот.

Для Маркеса это, кажется, одно и то же. Потому и пространство в мемуарной книге он выстраивает по литературным законам, все подчиняя главной цели: не просто реконструировать ушедший мир (это он уже сделал в художественной прозе), а рассказать о рождении Писателя. Писателями рождаются и только потом, если повезет, становятся – вот мысль, положенная в основу этой книги.

Маркес описывает, как уже в самом раннем детстве любил сочинять небылицы, как произнес однажды об умершем знакомом фразу, признанную взрослыми гениальной («это был мой первый литературный успех»), как читал найденную в кладовке истрепанную книгу с таким упоением и напряжением, что услышал приговор: «Черт возьми! Этот ребенок будет писателем!»

Впрочем, чтобы, родившись писателем, стать им – нужны не только книги и люди, но и определенная среда и атмосфера. Судя по воспоминаниям, в его детстве это была атмосфера постоянного говорения, рассказывания, пересказывания одних и тех же событий разными людьми с новыми деталями и уточнениями, когда в конце концов правда и в самом деле становится неотличима от вымысла. Люди тогда действительно гораздо больше разговаривали.

Колумбия узнала о явлении нового автора после первой публикации рассказа Маркеса в одном из самых уважаемых изданий – литературном приложении к газете «Эль Эспектадор». Маркес заметил газету с заголовком своего рассказа в кафе, но пяти сентаво на ее покупку у него не было, кончилось тем, что он попросил прохожего подарить ему эту газету. Но на том литературные университеты Маркеса не закончились.

Стихия свободного общения, без которой маркесовская проза была бы иной, захватила Габо и в Боготе, где он поначалу учился на юриста, а потом забросил учебу, чтобы посвятить себя писательскому труду и поучиться в других «институтах». «Своеобразными институтами Боготы были кафе в центре города, куда поздно или рано стекалась жизнь всей страны. <...> Писатели и политики первой половины века, включая любого президента Республики, получали главное образование в разных кафе на улице «Каторсе», расположенных напротив колледжа дель Розарио».

Вот и эти воспоминания, одновременно и четкие, и сбивчивые, – об убитом дедушкой человеке, кровопролитных войнах, золотых рыбках, отцовских аптеках, о цветущих тропических колумбийских лесах, танцующем сверчке, громящем дом быке и прочих былях и небылицах – точно длинный-длинный захватывающий рассказ седоусого патриарха в шумном кафе на улице «Каторсе».