Премьеры «Альцесты» и «Ифигении в Авлиде» в Лейпциге: полторы оперы

Знаменитый бунтарь, во многом определивший лицо немецкой оперной режиссуры рубежа веков, в «Ифигении» Конвичный не похож сам на себя. Он работает в манере, напоминающей порой далекое прошлое, мэтров той поры, когда главным в опере считалось определиться с кулисой, из которой выходят певцы.

Зато в «Альцесте» проработка деталей такова, что рука Конвичного узнается сразу. Певцы у него раскрываются как драматические таланты – итальянка Кьяра Анжела в заглавной партии некоторым критикам напомнила великую Каллас. Старожилы рецензионного мира могут позволить себе преувеличения, но все же хочется верить, что Каллас была поэффектнее. Но и силу трагического в Кьяре Анжеле преуменьшить невозможно.

Правда, как это часто бывает у Конвичного, шаг от трагедии к иронии и даже злой насмешке оказывается коротким. С появлением Геркулеса (Райан Маккини) в леопардовой шкуре и с огромной дубиной (художник по костюмам Михаэла Майер-Михнай) сцена теряет античную атмосферу. Сценограф Йорг Косдорф создает телевизионную студию, в которой снимает свои шоу HercoolTV.

В этот момент режиссер комбинирует две версии оперы: к «серьезным» венским актам 1767 г. добавляет третий, из более жизнерадостной парижской версии 1776 г. Пуристы в шоке. К ним присоединился и дирижер Паоло Кариньяни, отказавшийся в итоге встать за пульт на премьере. Но и заменяющий его сегодня Энтони Брамал тонко чувствует Глюка.

Конечно, пережить привычный для оперы катарсис не получается, но Конвичный давно уже к катарсису и не стремится. Он воспринимает оперу как вариант телешоу XVIII в., пытающегося в веке XXI отстоять былые заслуги и права. В «Альцесте» все у него получается. В «Ифигении» – почти ничего. Почему?

Кажется, режиссер просто не успел завершить работу. Зритель видит лишь половину задуманного цикла. Изначально Конвичный хотел поставить четыре оперы Глюка, в том числе «Ифигению в Тавриде» и «Армиду». Это был бы первый такой проект, его хотели завершить к 2013 г., когда мир отметит юбилей Вагнера. Так возникло бы другое музыкальное пространство, другое «Кольцо». Но в разгар работы интендантом в Лейпциге стал Ульф Ширмер. Конвичный как главный режиссер театра с ним не сработался и подал в отставку. От масштабного замысла остались лишь два спектакля (фактически полтора). Можно только догадываться, как бы выглядел цикл в целом.

Удивительное не только в том, как интересные замыслы остаются недовоплощенными. Странно, при каких залах идет сейчас в Лейпциге Глюк: они пусты. В какой-то момент даже кажется, что зрителей меньше, чем хористов (на самом деле хористов все же поменьше).

В чем дело, понять невозможно. То ли публика с необычайной сноровкой отворачивается от былого любимца (а о лейпцигских постановках Конвичного в городе до сих пор говорят с придыханием). То ли звезды ведут себя так – уж отвернуться, так отвернуться.

В итоге в полупустом, а иногда и практически пустом зале зритель чувствует себя королем, ради которого труппа готова разыграть полноценный спектакль.

Судя по послевкусию, труппа старается не зря.