Книга Валери Кивельсон: Паранойя невиданных масштабов
Американский историк исследует допетровскую Россию через карты того времени
Цитата
Московиты, управляя колониями, неизменно связывали определенных людей с определенными местами. Различные группы и народы рассматривались как от природы различные, от природы отдельные и имеющие точное местонахождение в пространстве. Люди принадлежат конкретным местам. На чертежах была представлена таксономия явлений, существующих в природе, а не просто политическое разделение пространства. Развивая логику такого представления о политической географии, московский имперский проект состоял во включении, а не в разрушении уже существующих «в природе» или «божественно предопределенных» пространственных или этнических единиц. Если язык, вера и место определяли народ, то империя могла стремиться к подчинению, а не уничтожению, перемещению или переопределению каких-либо из этих существенных характеристик. На понятийном уровне это представление о сформированной провидением политической и культурной географии вело московских агентов империи по определенному пути завоевания, при котором различия были прочно закреплены в пространстве.
Все то время, которое я пребывал в Москве, я прилагал огромные усилия, чтобы заполучить достоверную карту города, но мне это так и не удалось. В этой стране нет художников, да и кто бы стал их ценить, если никто ничего не знает об искусстве. На самом деле имеется несколько скульпторов и изготовителей идолов, но я бы никогда не осмелился предложить никому из них сделать для меня чертеж города, потому что они быстро бы схватили меня и отправили на пытки, думая, что, прося об этом, я наверняка замышляю измену. Этот народ столь подозрителен в этом отношении, что никто не возьмет на себя смелость взяться за такую задачу» – это рассказ голландского купца Исаака Массы, который провел в России несколько лет в начале XVII века.
Массе в итоге повезло: русский друг согласился дать ему зарисовку плана Москвы, но при условии, что голландец будет держать факт дарения втайне. Потому что человека, показавшего карту иностранцу, ждет смерть как предателя. В принципе в этом нет ничего удивительного, рассуждает автор книги «Картографии царства: Земля и ее значения в России XVII века», американский историк Валери Кивельсон: в некоторых странах Западной Европы географические карты и планы также были секретными, а тот, кто их показывал подданным других монархий, считался изменником. Но что касается России, эта «паранойя» достигала невиданных масштабов, причем как внутри страны, так и за ее пределами. Уже в XVIII веке швейцарский географ Самуил Энгель обвиняет русское правительство в «цензуре карт и фальсификации географических сведений с целью преувеличить трудности и отвратить европейцев от попыток преодолеть северный путь через Евразию к Тихому океану».
Профессор Мичиганского университета Валери Кивельсон рассматривает историю допетровской России через карты и представления населения о географии своей страны. Первыми сохранившимися русскими картами являются набросок плана Кирилло-Белозерского монастыря, созданный на рубеже XIV и XV веков, и карта земельных владений недалеко от Твери, датируемая 1533 годом. Засекреченность географии сильно тормозила развитие картографии, но в XVII веке планы, чертежи и карты переживают подъем, причем это как общегосударственные карты, так и те, которые обозначают границы владений. Они используются в судебных тяжбах, и Кивельсон приводит, например, такую историю о сложном процессе: на чертеже изображены два дуба, обозначавшие пресловутую границу владений. Но к моменту суда дубы уже сгнили, и установить, кто прав, было затруднительно.
Но самое интересное в книге Кивельсон – это рассказ о том, как карты формировали представления жителей Московского государства о своей стране. Из карт узнавали о размерах страны и о народах, населяющих восточную часть гигантского царства. Если европейские колонизаторы часто вообще изображали земли индейцев обеих Америк безлюдными, редко отмечая на них туземные поселения, то русские карты изобилуют мелкими деталями, на них показаны границы поселений сибирских народов. Русская колониальная политика гораздо меньше была направлена на унификацию и ассимиляцию, и карты отражали эту тенденцию.
Валери Кивельсон. Картографии царства: Земля и ее значения в России XVII века. – М.: Новое литературное обозрение, 2012