Авиньонский фестиваль - 2012: Элегия документа
Одним из главных событий Авиньонского фестиваля – 2012 стал спектакль Кэти Митчелл «Кольца Сатурна» – впечатляющая попытка воссоздать на сцене многослойную конструкцию романа Винфрида Георга Зебальда
АВИНЬОН - Журналисты пока не определились, считать ли Зебальда Прустом или Джойсом нашего времени. В романе «Кольца Сатурна» прогулка по скалистым пляжам и пустынным прибрежным городам графства Саффолк пропитана элегическими размышлениями, петляющими из XIII в XIX век, из читального зала для моряков в концлагерь на Балканах, из учебного фильма о промысле сельди в сочинения и биографии любимых литераторов, бывавших в этих местах. Рассказ ведется от первого лица, а на одной из страниц автор даже показывает свою фотографию в Дитчинхэме, где он «мечтал бы окончить свои дни».
Английскому профессору немецкой филологии, родившемуся в Германии в 1944 г., доступны все оттенки меланхолии – от дюреровской задумчивости до романтического сплина на берегу пустынных волн. Предметом рефлексии Зебальда становится историческая и личная память, исчезающие города и континенты, знаменитые и безвестные люди, погибшие в морских и сухопутных сражениях, на принудительных работах и в собственных роскошных домах. Слои памяти и есть ледяные кольца Сатурна, оставшиеся, по словам ученых, от луны, не выдержавшей притяжения огромной холодной планеты.
Спектакль похож на съемочный павильон или мастерскую, в разных частях которой воссоздается голос автора, его взгляд, шум шагов, плеск волн и звон ключей в его кармане.
На авансцене – работа шумовиков, которые механически извлекают звуки из предметов: мешают воду в бочке, ходят по гальке, песку и гравию, шелестят в микрофон ветвями, хлопают в ладоши, имитируя звук бьющейся в предсмертных конвульсиях рыбы. Рукотворность сложной шумовой партитуры наглядна и увлекательна.
Звук синхронизирован с монохромным полиэкранным видео. Если в прошлогоднем авиньонском спектакле Кэти Митчелл по «Фрекен Жюли» было ощущение, что при тебе снимают костюмную мелодраму, то на этот раз в сложном монтаже с использованием архивных кадров и различных повествовательных техник как будто рождается документальная картина. Нечеткие черно-белые кадры напоминают или напрямую цитируют блеклые иллюстрации, которыми Зебальд дополнил книгу: репродукции описываемых картин, промысел сельди в Лоустофте, уходящие под воду церкви Данвича, газетные вырезки, фотографии мест и предметов, о которых идет речь.
«Закадровый текст» оркестрован на три голоса. Кэти Митчелл избегает ярких красок не только в изображении, но и в рассказе. В спектакле нет ни экзотических стран, ни приключенческих историй, спрятанных в складках романа. От его трехсотстраничного корпуса остался только каркас – дневник, к которому добавлена фигура рассказчика.
Соотношение факта и вымысла, их искусное переплетение – одна из главных загадок этого текста. Отправившийся по следам Зебальда въедливый английский документалист Гант Ли (фрагменты его 16-миллиметрового фильма Patience Митчелл монтирует с интерактивным видео и хроникой) обнаружил на побережье объекты, которые казались выдуманными. Сам текст изобилует недомолвками («Не могу сказать, видел ли я в действительности этого бледного монстра или же это был плод моего воображения»).
В глубине сцены иногда открываются картины больничной палаты в Норвиче, описанной в первой главе романа. Фигура рассказчика, вспоминающего перед смертью страницы книги, добавляет конструкции спектакля еще одно измерение. Cмерть, прослаивающую вселенную, историю и культуру огромными сатурновыми кольцами (остатками месяцев, лун и событий), Кэти Митчелл концентрирует в смерти конкретного человека. В 2001 г. В. Г. Зебальд умер от полученных в автокатастрофе ран на том самом побережье, которое описал в романе.