Опера "Мастер и Маргарита": Владимир Юровский извлек из забытья удивительное сочинение Сергея Слонимского

Первое отделение включало мировую премьеру Тридцать второй симфонии композитора и сочинения его воспитанников – солидного Александра Радвиловича и совсем юной Настасьи Хрущевой (исполнял оркестр Михайловского театра, сочинениями учеников дирижировал помощник Юровского в ГАСО Алексей Богорад). С разной степенью сноровки Радвилович и Хрущева демонстрировали увлечение литературностью и инструментальным театром, полученные, надо полагать, от учителя. Главным же событием поздравительной программы стало представление первого действия оперы «Мастер и Маргарита», впервые исполненной в Питере 40 лет назад и тогда же запрещенной.

Полусценическая, вроде как ни к чему не обязывающая версия (оголенный задник, символические детали в костюмах), осуществленная сценаристом «Мастера» Виталием Фиалковским не без участия Юровского, удачно акцентировала именно эту, чисто музыкальную особенность сочинения. Театр булгаковских характеров был показан с помощью театра инструментов, без фальшивой метафизики, графично и деловито – что совершенно согласовывалось с музыкой. А Юровский и собранная им блестящая команда певцов, в которой михайловцы работали наравне с приглашенными, кабинетную суховатость этой партитуры упаковали в убедительный трактат. Часть солистов была еще с московского исполнения 1989 г. – в частности, прекрасная, нисколько не растерявшая трепетности Татьяна Моногарова (Маргарита). Новые великолепные приобретения – Сергей Лейферкус (Пилат), Альберт Шагидуллин (Мастер).

Владимир Юровский, увезенный в юношеском возрасте из России, пожалуй, единственный, кто так целенаправленно осуществляет теперь связь времен – нынешнего с позднесоветским. Этой теме посвящен целый ряд его проектов, в которых есть музыка и Шнитке, и Сильвестрова, и Геннадия Гладкова. В 1989 г. он, студент-теоретик Мерзляковского училища, участвовал в московском концертном исполнении «Мастера» под руководством своего отца Михаила Юровского. И вернуться к этой опере было его многолетней идеей.

Помимо семейно-ностальги-ческих соображений тут, конечно, видна радость исследователя-музыковеда, которым дирижер в глубине души является. Произведение Слонимского и впрямь удивительная вещь, ни на что не похожая. Точнее, как считает Юровский, она похожа на монодические эксперименты из ранней оперной истории 400-летней давности, времен Флорентийской камераты. Опера – не опера, оратория – не оратория, 20 инструменталистов (частью из Михайловского, частью из московского РНО) – не оркестр и даже не ансамбль, потому что играют они не вместе, а по очереди, прикрепленные к тому или иному персонажу. Некоторые прямо парами-тройками на поклоны и выходили: Воланд (Вячеслав Почапский) с флейтистом и фаготистом, Иешуа (Борис Пинхасович) – с гобоистом, заполошная тетка под названием Простоволосая (Екатерина Егорова), сообщающая об Аннушке и пролитом масле, – с баянистом.

Слонимский в исполнении Юровского – прямо скажем, экзотический продукт для культурной элиты Петербурга. Музыка народного артиста России, лауреата государственных премий, профессора консерватории вроде совсем не та, которую драйвово поддерживать. Но мастер репертуарных интриг Юровский рискует и выигрывает.