Андрей Толстой: У нас неплохие слепки

Юбилейный сезон был для Пушкинского музея беспрецедентным по количеству и качеству проведенных выставок. Они открывались одна за другой и по три одновременно. Обойти все за один раз оказалось если не невозможным, то очень утомительным. Тем более что не многие люди имеют возможность ходить в музей часто. Андрей Толстой, заместитель директора Пушкинского Ирины Александровны Антоновой, считает, что большинство выставок юбилейной программы уникальны.

– Вы продумывали зрительские проблемы при составлении музейной программы?

– Продумывали. Юбилейная программа открылась сразу тремя выставками – коллекционеров, которые поздравляли музей, выставкой по истории музея, очень трудоемкой и сложной по материалу, и «Воображаемым музеем» – уникальным проектом, для которого мы получили вещи из 27 музеев.

– «Воображаемого музея» ждали с нетерпением, но многих выставка разочаровала. Великие художники были представлены вещами второго ряда, не все привезенные картины можно назвать шедеврами.

– Подготовка к такой выставке – долгая и кропотливая работа, состав ее все время менялся, уменьшался. Мы не получили ряда вещей из американских музеев, у нас были конкретные договоренности об очень значительных произведениях. Хальса и Вермеера мы должны были получить оттуда.

– Понятно, обмен с американскими музеями невозможен по политическим причинам, но музеи готовы были отдать вещи?

– Готовы. Но, с другой стороны, у этой выставки была особая задача...

– Понятная – заставить публику пройти весь музей, поскольку привезенные произведения были рассредоточены в постоянной экспозиции.

– Да, и кому-то это оказалось не под силу, тем более в один день, да еще с заходом в Отдел личных коллекций. Но многие прошли весь музей, часто впервые. Конечно, идея поставить в зале слепков подлинники смелая. И она в какой-то степени себя оправдала – мы убедились, что у нас неплохие слепки. Но и определенные уроки мы извлекли, конечно.

– Юбилейная программа исчерпала запас выставок, способных привлечь много публики?

– В сентябре, это также относится к юбилею, у нас откроется выставка Корбюзье – в Белом зале и на колоннаде. Дизайнером ее выступает Натали Кринье, она делала у нас выставку Диора. Я видел проект только в компьютере, и мне показалось, она придумала интересную штуку, но посмотрим. В какой-то мере юбилейным будет завершение года – к «Декабрьским вечерам» мы выпустим очередные тома тематического каталога нашей коллекции, результат большой научной работы. Три тома – итальянский рисунок, и будет большая выставка.

– Выставки к каталогу-резоне – праздник скорее музейный, чем зрительский, они хитами не становятся.

– На следующее лето у нас намечена выставка прерафаэлитов, ее делает Тейт-галерея совместно с другими британскими музеями. Вот там будет красота, которую народ любит. Кстати, на выставке Уильяма Блейка также были показаны прерафаэлиты.

– Там их было совсем мало и случайных, не дающих представления о масштабе художников братства.

– Они дадут лучшие вещи, крупные имена. И Россетти будет, и Милле, и прочие прерафаэлиты.

– Пушкинский музей включен в международный музейный обмен картинами импрессионистов и постимпрессионистов из коллекций Щукина и Морозова.

– Да, для ГМНЗИ (Государственный музей нового западного искусства существовал с 1918 по 1948 г., в него вошли произведения из национализированных коллекций, после расформирования ГМНЗИ его собрание было разделено между Пушкинским и Эрмитажем. – «Ведомости») – единственный выход. Кстати, для Эрмитажа тоже.

– Но когда же будут в табличках под произведениями указаны фамилии людей, невольно обеспечивших нас выставками?

– Справедливый вопрос. Мы отдали им дань на юбилейной выставке, а таблички у нас технически почему-то сделать очень трудно. Но кроме обмена есть еще выставки, которые делаются за деньги. Мы привезли «Воображаемый музей» за счет специального финансирования. Прерафаэлиты – спонсорские деньги.

– Одно из сильнейших впечатлений этой зимы – очередь на Караваджо в лютый мороз. Почему нельзя было открыть еще одну кассу, не закрывать ее на обед?

– Главная проблема – маленький гардероб, его без генеральной реконструкции здания никак не расширишь.

– Музей с 1995 г. не показывал рисунки из коллекция Франца Кенигса, а до этого не показывал их полвека. Но теперь проблема перемещенных в результате войны ценностей решена, что скрывать?

– Мы как раз недавно в музее это обсуждали. По российскому законодательству коллекция Кенигса принадлежит музею, и мы будем ее показывать.

– А если опять будет реституционный скандал?

– Вопрос не к музею.