Фестиваль «Окно в Европу»: Ужасы туризма

Жюри 20-го кинофестиваля «Окно в Европу» расплатилось по счетам предшественников, вернуло их должок. Год назад судьи игрового конкурса не нашли ни одного фильма, достойного Гран-при, в этом же году жюри во главе с Романом Балаяном выдало главную награду с денежным эквивалентом 250 000 руб. не одному, а двум фильмам.

По общепринятому фестивальному канону обоих лауреатов можно причислить к дебютантам, хотя к мальчикам – едва ли: обоим давно пятый десяток. Тем не менее для Брашинского, в прошлом влиятельного критика, это всего лишь второй игровой фильм после десятилетней давности «Гололеда», а для Параджанова, автора нескольких заметных документальных картин, «Все ушли» и вовсе первый игровой полный метр.

Брашинский последние лет пять настойчиво пытался запуститься с курортным триллером «Анталья», несколько раз дело доходило до запуска и в последний обидный момент срывалось. Когда это случилось в очередной раз, соискатель продюсерских милостей принял волевое решение – прекратил стучаться в эту дверь и вломился в окно: за очень условные деньги и за две недели налегке снял короткий, умный, порой жуткий и часто жутко смешной фильм.

Его героиня, недавно овдовевшая молодая интересная особа (Татьяна Колганова уехала из Выборга еще и с личным заслуженным призом за лучшую женскую роль), покупает себе и сыну-восьмикласснику (обещающий старт Тимофея Елецкого) привычный для питерцев автобусный тур в «Финку». Мальчик думает, что они едут прошвырнуться и развлечься. Мама знает, что она едет пробежаться по магазинам. Оказывается, в своих расчетах не правы оба. Горе-автобус пересекает финскую границу в недобрый час: наших покупантов поджидают тихие и с виду анемичные местные людоеды – дальние родственники зомби из супермаркета в «Рассвете мертвецов» Джорджа Ромеро. Клыкозубыми финнами движет отнюдь не желание расквитаться за обидный для национального сознания земельный передел после финской войны, но пересказывать бодрый «Шопинг-тур» смысла нет – гораздо круче в нем поучаствовать на правах активного наблюдателя. Тем более эта роль предназначена каждому зрителю фильма, который весь как бы снят главным героем – мальчишкой на телефон, подаренный мамой в придачу к сомнительной поездке. Мальчик сначала запечатлевает окружающий мир из интереса, потом – от ужаса и невозможности отвести глаза, а дальше ему уже не до операторских радостей: он спасает свою и мамину жизнь, а камера в руке становится ее продолжением. А может, мальчик полностью превратился в камеру, во взгляд – ведь «Шопинг-тур», снятый экс-кинокритиком, не только не чужд визионерской рефлексии, но почти полностью из нее состоит, принимая при этом внятные, а не вычурные, как в «Гололеде», и дружественные зрителю формы.

Параджанов-младший тоже не презирает зрителя и тоже рассказывает историю дороги, но это дорога в личное прошлое. Немолодой грузинский мужчина (Зураб Кипшидзе) посещает с неофициальным, даже интимным визитом город своего детства, заросший паутиной пустой дом бабки с дедом, где он был счастлив и несчастлив в те времена, когда жизнь не мчалась, а текла.

Это собранье пестрых глав подключено к наднациональной традиции путешествия в детство, где далекой и неприступной для автора вершиной сияет «Амаркорд», и к национальной традиции грузинского кино, населенного носатыми чудаками, сухими старухами, эксцентричными дамами неопределенного возраста и прочими колоритными лицами из всем известного списка. По сути, это обаятельный ворох чужих клочковатых воспоминаний с подчас яркими отпечатками под досадно лишней обложкой: в прологе и эпилоге герой-возвращенец со скорбным видом и керосиновой лампой в руке ступает по скрипящим ступеням, по шуршащим осенним листьям, еще шаг – и пошлость. К счастью, до этого не доходит, но ненужное фильму зрительское отчуждение этим только усугубляется. Как бы то ни было, жюри увидело в фильме Параджанова, при всех его огрехах, культурный противовес варварству Брашинского и закрепило эту мысль в элегантном призовом раскладе, который, может, и не всех устроил, но никого уж точно не возмутил.