Выставка "Время Ч": Ты, Брускин, Босх
Новое произведение Гриши Брускина «Время Ч» – серия из 40 скульптур уродцев, рожденных фантазией художника, пораженного таблицами гражданской обороны и средневековым бестиарием. Оставляет сильное притягательно-омерзительное впечатление
Гриша Брускин числится в классиках отечественного современного искусства давно. Он уважаем, но предсказуем – почти все его работы эксплуатируют эстетику советских пособий по гражданской обороне. И хотя свой пластический язык Брускин продуманно и несуетно развивает, стараясь выйти за рамки соц-арта, всегда, кажется, знаешь, что от него ждать.
«Время Ч» неожиданно только тем, что производит сильное, даже пугающее впечатление. Прежние нелепые идолы Брускина своим меланхоличным идиотизмом чужих чувств не тревожили. На этот раз привычный пластический лексикон художника обогатился за счет старой живописной традиции нравоучительных изображений грешников, химер, садов наслаждений и стран дураков. В основном за счет популярных образов Брейгеля и Босха, растиражированных настолько активно, что их можно считать масскультом.
Герои скульптуры «На краю» – один в очках для незрячих, другой в противогазе – стоят в позе брейгелевских слепцов. С них же списаны пять фигур по-советски одетой группы «Толпа». О чем Брускин прямо указывает в изданной к выставке книге, состоящий из нескольких серьезных статей уважаемых исследователей современного искусства и комментариев автора к фотографиям всех скульптур.
Книга «Время Ч» – отдельное произведение, современный бестиарий, где главное не изображение, хотя скульптура прекрасно отснята, а авторские тексты с признаниями в бережно сохраненных с детства страхах, с многочисленными цитатами из поэтов, мудрецов и философов, с объяснениями и истолкованиями работ, короткими, но почти исключающими возможность зрительской интерпретации.
Выставка – не книга, и повседневная публика Московского дома фотографии, пытливая, но не всегда искушенная, имеет возможность разглядывать затейливых уродцев, бастардов соц-арта и средневекового искусства непосредственно, без указки автора. Поданы они очень эффектно, театрально – на черном фоне снежно блестит белая эмаль, которой покрыты бронзовые фигуры. Все они выставлены в ряды, так что можно наблюдать странных персонажей по отдельности, в группах и скопом.
Впереди животные, особенно жалобные своими отклонениями от природной нормы: тощие собаки, зародыши ехидны, слоноподобные мыши. Все они метафоры, и их очень жалко. Чего не скажешь о персонажах в людском обличье, тут соц-арт одерживает победу над Босхом. И какой-нибудь малолетний душитель одноклассницы возвращает зрителей с мистических аллегорий к черному пионерскому юмору.
До 3 октября