Фильм "Последняя сказка Риты": Медсестра сказала "в морг"

Рита Готье (Ольга Кузина) неизлечимо больна и печальна. Ее лучшая подруга-врач (Татьяна Друбич) неизлечимо устала и равнодушна. И только работник «моргового отделения» Таня Неубивко – партизанское имя Смерти в миру – ведет свою партию с бодрой решимостью не допустить никаких безобразий и планово провести операцию перемещения красивой души Риты Готье на тот свет, несмотря на окружающую разруху.

Неубивко (которую, конечно, играет сама Литвинова) сетует лишь на то, что мэр снес в городе все красивые дома. Не типовым же подъездам становиться порталами между мирами живых и мертвых. Перечисление исчезнувших адресов в трансляции с того света – уже не дань Кокто и его Орфею, а словно ежегодное чтение имен расстрелянных из практики «Мемориала».

Персонажи фильма, пациенты и персонал аварийного блока больницы, похожи на бледных припухлых детей подземелья. Смерть на их фоне – единственное здоровое начало, и это, в общем, не каламбур, хотя смотреть и весело, и душераздирающе. Смерть в исполнении Литвиновой здорова, потому что она – единственная истина в изолгавшемся, покончившем самообманом мире. У этой Смерти несомненное моральное превосходство над всем остальным.

В отличие от Смерти Жана Кокто, «самой элегантной женщины в мире, ведь она занимается только собой», у Литвиновой Смерть заботлива. Она уже почти что Социальная Служба, со всеми комическими издержками сервиса.

Говорить «этот свет» принято. Сказать «эта страна» – значит выдать отсутствие патриотизма. Хотя патриотизм живых, их лояльность этому свету, пожалуй, крепче. И все-таки: тот и этот. Рената Литвинова смотрит на разницу между ними будто из античного космоса-порядка, обнимающего и то и другое. Этот спокойный надличный масштаб очень сильно ощущается в фильме. Он исключает сутолоку индивидуального хаоса, смятение и неприятие смерти.

Возможно, это точка зрения парки, прядущей чулок судьбы и озабоченной тем, как бы не затянуть узелок, не спустить петлю. Как у Алексея Хвостенко: вяжет дева кружева, белый шьет наряд невеста, женщина откроет дверь, мне все это только снится. Так помнили об античности акмеисты, Серебряный век, не изолировавший красоту от балагана. Таня Неубивко – это Смерть в балагане человеческой жизни, партизанщина красоты под спудом материальности, завалами окурков, сумочек, этикеток для вина.

Прекрасно то, что, создавая спиритуалистическую и все же такую заземленную сказку, авангардист наших дней Рената Литвинова не рвет материю, как Малевич занавес в «Победе на Солнцем», а кроит ее на жалкие и такие близкие субстанции, вышивает ее бисером, опыляет мраморной крошкой и толченым бутылочным стеклом.