Танатопрактика приходит в Россию

Международная выставка ритуальных услуг гостеприимно распахнула свои двери в десять утра. Было довольно холодно, но посетители в пальто нараспашку толпились возле дверей 20-го павильона ВВЦ. Никакой скорби – повсюду румяные, жизнерадостные лица. Почти все были с бейджами «Участник» или «VIP-гость». Случайных людей, заглянувших на «Некрополь», ожидал неприятный сюрприз: билеты по 2000 рублей. Впрочем, еще на полпути к павильону меня окликнул сочувственный молодой человек и предложил провести на лучшие в мире похороны за полцены. Я показал ему свое удостоверение, и он поблек. «Не говорите обо мне там, на входе», – попросил он.

Я не сказал, но не потому, что такой добрый, а потому, что забыл обо всем на свете, едва переступил порог выставки. Насколько хватало глаз, пространство было заполнено гробами, сверкающими лаком и золотом. По лиловым коврам фланировали хостесс в очень коротких юбках и траурных вуалях. Но мне стало не до девушек, как только я увидел витрину сувенирного магазина. Среди пепельниц-гробов и кулонов с черепами стояли игрушечные катафалки: массивные «Паккарды», кургузые «Рено» и утонченные «Даймлеры» по цене от 2500 до 8000 рублей. Тут же можно было приобрести немецкий словарь ритуальных терминов, тематические брелки, магниты на холодильник и набор носовых платочков «Ангел».

С трудом оторвавшись от сувениров, я приступил к осмотру. Косметика для покойных, аэрографы и краски. Компакт-диски с наборами рисунков для гравировки на памятниках. Пистолет для закрывания рта. Умная гравировальная машина: коммерсант объяснил, что ее подключают к компьютеру, как обычный принтер. И пожалуйста – гранитный портрет А4 всего за полчаса.

У стенда «Ритлайн» мелькало что-то золотое и кружевное. Пробившись сквозь толпу, я увидел груды атласных и ситцевых тканей, ленты и покрывала. Над ними колдовала женщина в зеленом платье.

– Что сейчас в тренде? – спросил я.

– Вы захоронитель или производитель? – уточнила она.

– Потребитель, – ответил я.

– Наше начальство придерживается мнения, что народ уже переборол в себе тягу к черным и бордовым тканям, – призналась она. – Сейчас в моде более нежные оттенки. Сиреневые, розовые. Прайсик возьмите.

Следующим на моем пути был удивительный человек по имени Павел Уланов. В 2008 году он, в компании трех энтузиастов из похоронной среды, основал Орден Сочувствия и Содействия. При этом сам Уланов стал Главой Магистрата Ордена.

– Идея у нас – объединить рыцарей похоронного дела, – объяснил он. – У нас есть свод наград, которые мы вручаем за вклад в профессию. Например, медаль «За вклад в развитие кремации», «За заслуги в танатологии», почетный знак «Старейшина похоронного дела». Ну и сам Орден Сочувствия двух степеней.

– И как его получить?

– Пишете ходатайство, где перечисляете свои заслуги в похоронном деле, и мы принимаем решение.

Я прошел сквозь лес дубовых крестов, полюбовался гробом в форме гоночной машины и остановился возле стенда компании «Лук-Медиа» – крупнейшего, как выяснилось, поставщика эпитафий и траурных речей. Гендиректор Дмитрий Калиберов поведал, что в его коллективе около 20 авторов от 26 до 60 лет, и это сущий ад. «Говорят, больше всего интриг в театре, но на самом деле с поэтами работать вообще нереально, – сокрушался он. – Капризные все, ужас».

Наконец, я попал в конференц-зал, где началась официальная церемония открытия выставки. Траурного в ней не было ничего, кроме наряда ведущей: черное платье, вуаль, красная роза. А речи, наоборот, были очень бодрыми. Например, Андрей Марсий, заместитель руководителя Департамента торговли и услуг Москвы, заметил, что в российской похоронной отрасли работают самые добрые и отзывчивые люди, которым хочется всячески помогать. Тем более, добавил он, следующие годы будут непростыми: готовятся поправки в федеральный закон о погребении. «Но мы постараемся сделать все, чтобы ваше дело процветало», – триумфально закончил он.

Президент выставки Сергей Якушин тоже порадовал трудящихся: с 2012 года российский Союз похоронных организаций и крематориев стал членом Международной федерации ассоциаций танатологов. Теперь на просторы нашей родины хлынут самые продвинутые технологии бальзамирования и визажа со всего мира. Кроме того, сообщил Якушин, в Новосибирске открылся первый российский музей погребальной культуры. «Основной упор в нем сделан на XIX век, когда была заложена современная культура погребения, – добавил он. – Потом она пришла в упадок, и сейчас мы только начинаем ее возрождать!»

Якушин – ключевая фигура в похоронной отрасли. Во-первых, он построил в родном Новосибирске суперсовременный крематорий. Во-вторых, сразу после этого уехал в Европу, где окончил европейские курсы по бальзамированию и танатопрактике. Теперь Якушин раз в год устраивает мастер-классы для российских судмедэкспертов и патанатомов.

– В России с этим вечная проблема, – сокрушается Якушин, – никто не умеет правильно общаться с мертвым телом! Одно выражение лица чего стоит! На лицах наших трупов – страх, ужас, злость. Я – автор улыбки на лице усопшего. Я обошел все похоронные дома Нью-Йорка, пытаясь понять, как это их мертвые получаются такие умиротворенные.

– Вы со смертью соревнуетесь? – спрашиваю я.

– Ну да! Она – с открытым глазом и перекошенным ртом, я – с выражением умиротворения. Наши священники говорят, что для них одно удовольствие работать с нашими мертвыми. Все лежат красивые, благоухание идет. Люди должны выглядеть достойно в последний свой день.

У нас много красивых обрядов в Новосибирске. Конный лафет, удар колокола. А последнее шествие к огню! Всего пятьдесят метров, но вы бы видели, с какими лицами люди идут. Вся жизнь у них перед глазами...

После беседы с Якушиным особенно захотелось жить. На радостях я купил себе красно-черные перчатки гробовщика за 250 рублей. Флис. Китай. Греют, что надо.