«Город снов» в Париже: Ни живы, ни мертвы

За этот текст Люпа берется не впервые. Четверть века назад у него был спектакль «Семь снов в царстве снов» в краковском Старом театре, и вот – подход номер два. Прочтя архаичную и многословную книгу Кубина (это австрийский экспрессионист, книжный график, соратник Кандинского по «Синему всаднику»), польский режиссер углядел в ней возможность выстроить собственное искривленное пространство, не принадлежащее ни миру мертвых, ни миру живых. Перед нами что-то вроде Зоны из «Сталкера» Тарковского, где каждый сталкивается с собственным «я» и эта встреча оказывается вовсе не такой уж радостной.

Представьте себе, что некто по имени Патера, имеющий неограниченные финансовые возможности, построил где-то в Тибете (видать, по соседству с Шамбалой) Страну снов и населил ее по своему вкусу людьми, собранными по всему миру. Одним из жителей этого галлюциногенного края становится сам Альфред Кубин, перебравшийся туда с женой по зову Патеры. Вскоре герои догадываются, что попали не то чтобы в Аркадию, а скорее на тот свет. Да и Патера, похоже, – лишь одно из имен Бога: не зря Pater переводится с латыни как Отец.

Люпа предлагает актерам – а вслед за ними и зрителям – ответить всего на два вопроса: «Где мы и как отсюда выбраться?» Затруднения обнаруживаются уже при ответе на первый вопрос: с одной стороны, все мы в театре (Люпа не дает об этом забыть), с другой – на планете Земля, а с третьей – в каком-то особом пространстве, которому и названия-то нет. Вот герои в конце первого акта решают сфотографироваться на фоне зала. Оп! – и мы видим собственные лица за спинами у актеров. Публика радостно смеется этому доказательству своего земного присутствия, но тут кто-то из актеров кричит: «А ну-ка щелкните еще раз!» Оп! – и за спинами у актеров обнаруживается совершенно пустой зал. Фокус-покус: то ли мы есть, то ли нас нет.

Вопрос «Где мы и кто мы?» то и дело всплывает в непринужденных салонных беседах, неспешно разворачивающихся на сцене, пока кто-то из жителей Города снов не предположит: «А может, все мы – лишь участники кастинга для какого-то нового фильма Федерико Феллини?» Им неважно, жив Феллини или умер – со смертью в Городе снов тоже отношения особые: то ли она есть, то ли ее нет. В этом городе можно умирать и вновь воскресать бесконечное количество раз.

Картины мерцающего инобытия могли бы длиться не шесть часов, а, кажется, целую вечность. Как и в своей сценической трилогии о персонах XX века (Энди Уорхол, Мэрилин Монро, Симона Вейль), Люпа добивается от актеров совершенно неправдоподобной свободы существования – эти ребята не лицедействуют, а без шуток ищут собственное «я», затерянное не пойми в каком пространстве.

Так и не ответив на вопрос «Где мы?», в финале Люпа предлагает радикальное решение проблемы «Как отсюда выбраться?». Попросту взрывает ко всем чертям тот свет вместе с этим и вызывает дух Феллини, который, чем-то похожий на бога из машины, парит над сценой на огромной бутафорской рыбе и кричит в свой режиссерский матюгальник: «Здесь не получилось? Ну и ладно! Полетели снимать кино в другом месте!» Тоже выход.