Римский кинофестиваль: Русский постмодернизм еще не умер в Италии

Фонд кино подписал соглашение с министерством культурного достояния Италии о создании российско-итальянской киноакадемии. Обещают заняться кинообразованием, совместным кинопроизводством и отреставрировать итальянские и советские шедевры. А в параллельной программе «XXI» показали «Танец Дели» Ивана Вырыпаева.

После фильма кто-то из итальянских журналистов спросил, почему все русские режиссеры (он включил в этот перечень и Муратову, чье «Вечное возвращение. Кинопробы» покажут сегодня) привезли в этом году в Рим фильмы, состоящие из отдельных фрагментов. В ответе Вырыпаев упомянул Дерриду и Фуко и рассказал, что у нас сейчас формы исчерпаны.

Надо сказать, что объясняет он гораздо более убедительно, чем снимает кино. «Танец Дели» – экранизация пьесы Вырыпаева, чистый эксперимент с пятью (с половиной) персонажами в поисках смысла жизни, неизвестно зачем перенесенный из пространства театра в пространство кино. Семь фильмов, одно место действия, разные исходные данные в каждом эпизоде. Трое из пяти персонажей периодически умирают, двое чувствуют свою вину, одна придумала танец Дели, основанный на всех ужасах этого мира, еще одна – балетный критик. Именно ей Вырыпаев дает произнести яростный монолог по поводу того, что критики проживают чужую жизнь, а сами ни на что не способны, – и это, кажется, единственный человеческий монолог в фильме.

Титры в финале каждого эпизода живут своей жизнью, однажды появляются даже в виде азбуки Морзе. Все остальное не живет, и не жизнью, а фальшиво произносит искусственный текст о сердце и танце. На вопрос, есть ли для него разница между текстом, пьесой и фильмом, Вырыпаев отвечает: «Лет двадцать назад какой-нибудь преподаватель ВГИКа мог сказать мне: Иван, это не кинематограф. Сегодня же правила кинематографа не являются критерием. Есть один главный принцип – диалог между произведением искусства и зрителем. Пьеса, кино – да хоть пластилин – важно, чтобы был диалог со зрителем. Другого критерия сегодня, в постмодернистском мире, не существует». Вырыпаеву повезло – в его мире постмодернизм еще не умер и не стал балетным критиком.

Что до основного конкурса, то председателю жюри Джеффу Николсу может понравиться новый фильм Ларри Кларка «Девушка из Марфы», инди-драма о том, чем заняться в городе Марфа, штат Техас, чтобы не умереть (или умереть) от скуки. Секс, драгз и рок-н-ролл – но все это гораздо аскетичней и нежней, чем можно было бы ожидать от автора «Деток».

Еще в основном конкурсе показали отличный боевик «Нарковойна» Джонни То, в котором все притворяется чем-то другим и даже главные герои в итоге оказываются разменными пешками. И несколько итальянских конкурсных работ, от порнодрамы Elachiamanoestate (можно перевести как «Вот такое фиговое лето») Паоло Франки с Жан-Марком Барром, все больше напоминающим персонажа Гафта из «Чародеев», до «Лица другой» Паппи Корсикато.

Фарс Корсикато на тему всеядности публики и жадного безумия капризных звезд начинается с того, что на героиню-теледиву падает унитаз. Этот канализационный вид сатиры почему-то страшно радует здешнюю публику, зрители не кричат от ужаса даже в эпизоде, где на сцену местного клуба выходит хор водопроводчиков-чревовещателей с куклами в руках. Похоже, своему кинематографу итальянцы прощают то, чего мы своему простить не можем: глупость, пошлость и вторичность.

Рим