Эдуард Дорожкин: Символ нормальности
Определять культуру человека по его одежде – опасное заблуждение
То, что я трачу полчаса на то, чтобы нарядиться в театр, не имеет ни к образованию, ни к культуре ни малейшего отношения
У входа, у парадного подъезда одного из самых важных питерских отелей разыгралась этой осенью примечательная сцена: отели же вообще – отличная декорация для всяких поучительных историй. Я стоял и ждал каких-то своих знакомых. Знакомые не появлялись, зато вышли отец с сыном. Отец – в джинсах-варенках, в куртке, какую легко представить себе на станционном рабочем, в кроссовках adiBas, есть такая известная марка, и в немыслимого фасона кепке. Сынок был под стать. Швейцар с явным неудовольствием выдал двум поколениям бедности и дурного вкуса драгоценный гостиничный зонт, но сыну захотелось другой: выдали, условно говоря, черный, а хотелось в крапинку, или наоборот. «Поменять зонт? – брови швейцара поднялись так высоко, что с могучего его лба едва не слетела фирменная фуражка. – Ишь, разошелся. Бери что дают!» – «Вы простите, пожалуйста, моего мальчика, он у меня непоседа», – отчего-то счел нужным прокомментировать папа и спешно увел «озорника», предварительно дав, впрочем, порядочного тумака. Швейцар посмотрел паре вслед и, в свою очередь, обратился ко мне: «Вы извините нас за них: такую рвань иногда селят. Образование, культура – они ведь сразу видны». Я был в сапогах Gucci, в пуховике Massimo Rebecchi, в джинсах Dolce & Gabbana.
Я вспомнил этот эпизод при совсем иных обстоятельствах, в одном питерском театре, когда администратор говорил своему хорошему знакомому, явившемуся на спектакль в джинсах и едва ли не свитере: «Скажи, ты когда-нибудь будешь ходить в театр как человек? Посмотри, как к нам нормальные люди ходят!» – и он показал на меня. Я и в самом деле был при параде: рубашка Yamamoto с затейливым воротником, очень необычный пиджак Dior, просто-таки гениального кроя, парадные штаны Comme des Garcons и возмутительно красивые, лаковые, мягкие и очень броские, провоцирующие сапоги Giorgio Armani. Я мысленно улыбнулся, представив знакомого импресарио в таком анекдотическом наряде (всякий бы улыбнулся, представив такое), а вслух поблагодарил. Приятно быть примером для подражания, хотя это и огромная ответственность – подавать пример.
Но два этих случая я привел совсем не для того, чтобы сказать, что в Питере и швейцар, и администратор одинаково внимательно относятся к тому, кто как одет: город трех революций и без моих записок на манжетах известен своей провинциальной прихотливостью. Нет-нет. Важно другое: аккуратная, брендованная и, будем честны, безумно дорогая одежда по-прежнему воспринимается в Северной столице как символ образования, культуры и «нормальности». Я не то что хочу публично отказать себе в этих качествах (нормальность, конечно, сомнительна, все прочее – несомненно), и однако я буду настаивать на том, что ни сапоги, ни пиджаки, ни рубашки с их причудливыми воротами, ни даже то, что я и вправду трачу полчаса времени на то, чтобы нарядиться в театр или даже на экскурсию в Петродворец, не имеют ни к образованию, ни к культуре ни малейшего отношения. Это ужасное заблуждение, и опасное, и обидное, и в нем очень много высокомерия, по правде говоря. Если верить этим людям, ровно в тот момент, когда я потеряю свой гигантский оклад, я перестану быть образованным, культурным, нормальным человеком и перемещусь в стыдный, нерукопожатный разряд «рвани», которая и номер в хорошем отеле получила лишь благодаря идиотскому капризу глупой судьбы. Что ж, привычка не отвечать на ругань извозчика входит в тот же набор, что Dior и Gucci, – придется вспомнить об этом.
Автор – заместитель главного редактора журнала Tatler