"Вне системы" в МХТ: Надувание Станиславского и утроение Немировича

Ну давайте прикинем, это совсем не сложно.

Вахтанговым пусть будет солнечный Дмитрий Черняков. Сулержицким (если у вас возник вопрос, кто это, просто не тратьте время на дальнейший текст) – основательный Виктор Рыжаков. Письмо Горького должен прочесть, разумеется, главный пролетарский писатель современности Захар Прилепин (с экрана, на котором в большинстве эпизодов показывают хронику). За Чехова (тоже в записи) выступит Владимир Сорокин: тут родство другого свойства, но не менее, чем у Горького с Прилепиным, очевидное. Константин Райкин – Соломон Михоэлс, а наш Михаил Чехов, конечно, Евгений Миронов. И даже друга МХТ Гордона Крэга для юбилея найти не так уж сложно – самый русский из сегодняшних театральных британцев Деклан Доннеллан, разумеется, нам не откажет.

Немировичу-Данченко вроде бы вполне соответствует Михаил Угаров, тоже писатель, ставший режиссером и идеологом нового театрального направления. Но роль второго основателя МХТ в юбилейном сюжете слишком велика, текста много, поэтому наш Немирович многолик: сначала Угарова сменил Константин Хабенский, а ближе к финалу на сцену вышел уважаемый всем театральным сообществом шекспировед Алексей Бартошевич (и это, кажется, самое трогательное назначение в спектакле).

За Мейерхольда читал постановщик «Вне системы» Кирилл Серебренников, но это не от самомнения. Просто сегодня других Мейерхольдов у нас для вас нет.

Хотя есть еще Мейерхольд страдающий, сломленный пытками, окруженный черными статистами из НКВД, этого бессловесного Мейерхольда сыграл режиссер Клим, много лет героически сохраняющий верность экспериментам и театральному андеграунду.

Ладно, а кто Станиславский?

Составляя коллаж из писем и воспоминаний современников К.С., драматург Михаил Дурненков наверняка понимал: художественная логика ведет его к тому, что место юбиляра в тексте должно быть пусто. Это Станиславский, увиденный другими, еще не ставший мифом, еще живой, сложный и бесконечно разный. В этом смысле точно придуман эпизод про Станиславского на гастролях. На сцене две женщины – Айседора Дункан (Илзе Лиепа, конечно, танцует, ну а как ей не танцевать) и Мария Лилина (Полина Медведева). Обе в очередь читают адресованные им слова К.С. В записках к знаменитой танцовщице он обожатель, целующий ее «классические руки», в письмах к жене – сюсюкающий «твой Кокося».

Но совсем без фигуры юбиляра Дурненков и Серебренников обойтись не захотели, и размышления Станиславского читал статный актер Анатолий Белый, правда, почти не спускаясь с экрана на сцену.

В выборе этих цитат самой очевидной задачей было напомнить, как часто Станиславский сомневался и разочаровывался в том, что делал. А параллельно в спектакле разворачивалась не менее драматическая история «официального Станиславского». На сцену выкатывался огромный надувной шар с портретом К.С., и те же черные гнусные люди, которые замучили Мейерхольда, пытались куда-нибудь этот шар спихнуть, запихнуть, но получалось у них не очень. Тогда они взяли маленькие шары с тем же портретом и надели их себе на головы.

А вы, конечно же, замечали, что многие российские театральные деятели так до сих пор с этими шарами на головах и ходят, и судят всех от имени того, кто на шаре нарисован. И что эти люди с шарами на головах как-то в последнее время активизировались. Довольно тревожный, в общем, получился юбилей.