Невероятные приключения библиотеки Шнеерсона

Поиски главного национального достояния России завершились. За последние две недели окончательно стало ясно, что это – библиотека Шнеерсона, собрание книг и рукописей любавичского раввина, которое находится в Российской государственной библиотеке и Российском государственном военном архиве. Для населения, обремененного проблемами модернизации, призрением сирот и кормлением уток в парке, ее ценность не поддается сомнению. Правда, как мне удалось выяснить, каждый по-своему представляет, что такое на самом деле «библиотека Шнеерсона», сколько в ней единиц хранения, зачем она нужна, кому она принадлежит сейчас и кому должна принадлежать впредь.

Каталог по памяти

Я начал со специалиста по гебраистике, старшего научного сотрудника Института философии РАН Константина Бурмистрова. В свое время он работал главным библиотекарем еврейского зала РГБ.

– Что такое библиотека Шнеерсона, Константин?

– Это легенда, миф. Никогда в составе Библиотеки имени Ленина не было «коллекции Шнеерсона», «фонда Шнеерсона». Библиотека была в селе Любавичи у семьи Шнеерсонов до Первой мировой войны. Но когда эти книги в 1924 году поступили в РГБ, они поступили вместе с целой кучей других книг на еврейском языке. Их привезли со складов, вместе с книгами хозяина склада Персица. Конечно, среди них есть книги Шнеерсона, но их надо отделять – а как, никто не знает. Действительно, в библиотеке движения «Хабад-Любавич» в Бруклине есть некий каталог. Но его никогда никому не показывали. Ни разу. Насколько я знаю, он был составлен по памяти еще Йосефом Шнеерсоном, владельцем библиотеки. Это примерно как если я через 50 лет буду вспоминать, что у меня стояло в шкафу. То, что находится сейчас в Центре восточной литературы РГБ, эти 4425 книг, – то, что отобрал директор библиотеки «Хабада» Левинсон. Он приехал в Москву и единственный сделал какую-то настоящую работу. Он, безусловно, самый большой эксперт в этой области, потому что он хорошо знает, как выглядели переплеты, знает почерк Ребе и так далее. Он просмотрел часть книг и отобрал те, которые, по его мнению, принадлежали Йосефу Шнеерсону.

– Вы сказали про 4425 книг, но члены «Хабада» говорят о 12 000.

– Эта цифра вообще непонятно откуда. В 1924 году Румянцевскому музею передали 35 ящиков весом 411 пудов и 4 фунта. Сколько там было книг, мы не знаем. И потом, в двадцатые годы библиотека дробилась. Это целый детектив.

34 часа

События, связанные с этой коллекцией, действительно носят авантюрно-драматический характер. Такой вывод я сделал, поговорив с Игорем Филипповым, профессором исторического факультета МГУ. Филиппов был директором РГБ с 1992 по 1996 годы и не раз по долгу службы встречался с любавичскими хасидами.

– Раза три-четыре они устраивали бузу большую. Пикет у библиотеки был – по-моему, 19 дней. Но были и контрпикеты, которые устраивали разные люди, там были и рядовые сотрудники библиотеки, и студенты. Были там и совершенно удивительные люди, настроенные крайне националистически. Были и такие, которые верили, что в рукописях Шнеерсона полностью расшифрованы сталинские «тройки» – они, как известно, печатались без инициалов.

– А что произошло осенью 1991 года, когда телевидение передало, что хасиды захватили директора Ленинки Анатолия Волика?

– Я это знаю со слов самого Волика. Как утверждает раввин хабадской общины Ицхак Коган, им предложил пойти в библиотеку сам идеолог перестройки Александр Яковлев. То есть сказал: «Решение принято, можете идти и брать». Но я не могу себе представить, чтобы Яковлев мог такое сказать – документа ведь не было. В общем, они пришли – группа хасидов. Их, видимо, не ждали и оказались не готовы к тому, что последует. Они вошли в кабинет к директору и сказали: есть решение, отдайте наши книги. И пробыли в кабинете 34 часа! Это задокументированный факт.

– Что они делали все это время?

– Препирались. Хасиды говорили: принято решение, отдайте библиотеку. Волик объяснял хасидам: «Во-первых, у меня на руках нет официального решения, а ведь я чиновник. Во-вторых, что вам отдавать? Ведь библиотека толком не описана. И наконец, она ведь не принадлежит библиотеке, это государственное имущество». Но разговор шел по кругу. В конце концов, Волик дозвонился до каких-то людей в Верховном совете, и те сами позвонили кому-то из «Хабада». И вот те уже хасидам сказали: «Вам придется уйти. Пока вы не уйдете, никаких переговоров не будет». И они уехали.

Одновременно шли и судебные процессы с «Хабадом», причем дважды Арбитражный суд выносил решение об изъятии библиотеки Шнеерсона из РГБ.

– Ходили слухи, что Госсовет СССР уже твердо решил отдать библиотеку Шнеерсона хасидам, – рассказывал Филиппов. – Тогда завотделом рукописей Виктор Дерягин заперся в отделе рукописей и сказал, что не уйдет, пока дело не начнут рассматривать по-человечески. Я его потом об этом расспрашивал: правда ли, что он собирался все сжечь? Он говорил: «Вы меня за сумасшедшего принимаете? Тут рукописи и Гоголя, и Булгакова». Он говорил, что устроил это, чтобы привлечь внимание. И привлек. Он там просидел несколько дней, смотрел в маленькое окошечко, ему еду носили туда. Тогда же он спрятал часть рукописей из собрания Шнеерсона, нарочно поместил их туда, где они не должны были стоять. Там же сам черт ногу сломит. И Дерягин сказал: без моих записей их ни за что не найдут. Уже когда я стал директором, он божился, что все вернул на место, но я полагаю, что все-таки что-то не вернул – иврит-то он толком не знал, разве что алфавит.

Наконец, 14 февраля 1992 года суд вынес новое решение: в пользу РГБ. Через три дня в библиотеке произошла драка с участием хасидов, дружинников и милиции. «В 10.30 ко входу в Ленинку подкатил автобус, из которого выскочили 30 хасидов, – писала газета «Советская Россия» 18 февраля 1992 года, – преградившего им путь постового милиционера С. Сорокина хасиды сбили на пол и стали избивать ногами, бить головой о пол и душить шарфом».

После этого драгоценную коллекцию перевели в бывший музей Калинина на Моховой. Сделали там дорогой ремонт. И пообещали хасидам, что те в любой момент могут приехать, записаться, как люди, и сесть поработать в читальном зале. Выделили даже специальное помещение для молитв. Однако это хасидов не успокоило. В 2006 году они инициировали судебный процесс в федеральном суде США, который и привел к известным результатам.

Червяк XVI века

После всех этих рассказов я отправился в Центр восточной литературы РГБ, чтобы лично повидать библиотеку. Заведующая центром Марина Меланьина провела меня в хранилище. За железной дверью оказалась светлая узкая комната с температурой воздуха восемнадцать градусов и влажностью 50%. В шестнадцати обычных шкафах из ДСП стояли темные, почти черные, истрепанные переплеты – те самые 4425 книг, отобранные Левинсоном. На переплетах – бело-голубые марки с номерами. Бурмистров рассказывал мне, как Левинсон отбирал книги. «Осматривал их, листал и говорил: «Вот это наше, и вот это наше». И наклеивал на корешки бело-голубые марочки. Я смотрел книги, которые он отнес к своим, там, среди прочего, есть книги, не имеющие отношения к хасидизму, но зато очень дорогие и редкие, стоимостью в несколько десятков тысяч долларов. И я не знаю, принадлежали ли они Шнеерсону. В конце концов, его семья собирала книги для своих религиозных нужд, они не были библиофилами. А вот Персиц, хозяин склада, с которого пришли книги, был. И очень возможно, что эти редкие дорогие книги как раз его».

У меня в руках небольшая книга «О хасидизме» 1831 года, автор – Дов-Бер, второй руководитель «Хабада».

– Эту книгу часто смотрят, – поясняет Меланьина. – Она очень важна для хасидов.

Я тоже смотрю. Листаю: пятна грязи, пятна от сырости. Что с ней было за двести лет? Роняли в лужу на базаре, везли на подводах, держали на складе. А это что – вроде пятно от шоколада? Может, дети испачкали. Чьи, когда – никому не известно.

Наугад прошу показать том в голубом переплете: 1596 год, издано в Венеции. Состояние идеальное, пятен почти нет. В одном месте странная двойная прорезь, будто шпилькой царапали.

– Червячок, – констатирует Меланьина. – Они рисовую бумагу любят. Только имейте в виду, – вдруг спохватывается она, – это не наш червяк! Это шестнадцатого века червяк! У нас здесь такие условия, что ничего не живет. В смысле ничего, что может попортить книгу.

– А может все-таки отдать коллекцию? – спрашиваю я. – Как вы думаете?

– Мое мнение совпадает с мнением директора РГБ и позицией Министерства иностранных дел, – говорит Меланьина, запирая железную дверь. – Это неделимые, неотчуждаемые фонды библиотеки. Но если будет решение правительства, значит, отдадим.

Игорь Филиппов, которого я тоже спросил, можно ли отдать хасидам библиотеку, объяснил, что с моральной точки зрения книги, конечно, их и они нужны им больше всех.

– Но есть юридическая сторона дела, – добавил он. Принадлежность коллекции к РГБ подтверждена и Арбитражным судом, и федеральными законами. Я считаю, что это дело должен рассматривать наш гражданский суд. А когда хасиды давят на президента, премьера, министра культуры, на Лаврова, это странно выглядит. Им надо всего-то – обжаловать решение Арбитражного суда 1992 года, которое до сих пор в силе.

Мнение созрело

Выйдя из библиотеки, я позвонил руководителю российского движения «Хабад» Ицхаку Когану.

– Раввин Коган, – сказал я. – Что, в конце концов, происходит с книгами?

– Родной, – ответил Коган, – наконец-то в связи со всем этим процессом созрело мнение в верхах, что надо передать их не американским хасидам, а русским. Ведь весь процесс происходит у нас в верхах – в России и в США.

– А почему вы не обжаловали решение суда 1992 года?

– Тогда нам пообещали, что книги вернут. И мы ждали.

– До 2006 года?

– А что было делать? К тому же в 2000 году, когда открылся новый центр в Марьиной Роще, туда стали передавать книги из библиотеки. 28 передали, и процесс остановился.

– Когда, по-вашему, эта история закончится?

– Не завтра. Это борьба за святыни, которая продолжается 98 лет. Люди пока не понимают, что такое отношение к духовным реликвиям. Наверное, перестройка еще не закончилась. Все, Леша, хватит.