Фильм "Большие надежды": Все как при дедушке

Те, кто после «Анны Карениной» боится смотреть английские экранизации любой – не обязательно русской – классики, могут успокоиться: ни единая пылинка в новом экранном Диккенсе взгляда традиционалиста не оскорбит. Это работа тихого интеллигентного Майка Ньюэлла – ветерана развлекательного телекино, того самого, чей приход в поттериану когда-то свернул забрезжившую было надежду на то, что «Гарри Поттер» может стать чем-то большим, чем красочные движущиеся иллюстрации к книжке Роулинг. Забавно, что надежду эту в зрительские сердца заронил Альфонсо Куарон – режиссер, сделавший не только единственный по-настоящему увлекательный фильм о Поттере, но и – до того – действительно интересную и мощную экранизацию «Больших надежд» с переносом действия в современный Нью-Йорк, а классового конфликта – в мир больших корпораций.

Консервативная инерция пожилого англичанина Ньюэлла такова, что, уже второй раз непреднамеренно следуя по стопам молодого мексиканского коллеги, он начисто перечеркивает все сделанные тем – или кем-либо другим – открытия. Кажется, что так тоскливо снимали всегда, что иначе и снимать невозможно. «Большие надежды» Ньюэлла возвращают нас в мир классических экранизаций BBC, дублированных для канала «Культура». Мир, где фильмы по классике снимали, чтобы занять костюмерные цеха и очередное подросшее поколение из RoyalShakespeareCompany. Вот вам новый парад-алле эксцентриад: миловидный Рэйф Файнс рычит в роли беглого преступника Мэгвича, жизнерадостная Салли Хокинс визжит в партии деспотичной сестры главного героя, инфернальный Джейсон Флеминг осваивает акцент сельского кузнеца.

Что говорить о центральной, трагической партии, повелительнице судьбы юного сироты Пипа мисс Хэвишем – дамский Гамлет, мечта любой англоговорящей актрисы. Это перформанс, ради которого очередную экранизацию «Больших надежд» в общем-то и ждут: какой из видов женского сумасшествия нарисует очередная гранд-дама театра и кино? Хелена Бонэм-Картер нарисовала достойный образ, заметно усилив у персонажа гуманистическую компоненту. Ее растрепанная пожилая девственница в фате в отличие от опасной сумасшедшей Шарлотты Рэмплинг, постаревшей клоунессы Энн Бэнкрофт или снежной королевы Джиллиан Андерсон похожа на рассеянного и растерянного человека – который, в свою очередь, слишком похож на вышедшую на пенсию Марлу из «Бойцовского клуба».

На фоне февральского проката, который предложит нам достаточное количество страшноватых романтических комедий к середине и военно-патриотических картин к концу, крепкая экранизация программного романа – не самое ужасное событие. Кто-то из зрителей мультиплексов, наверное, не знаком с Диккенсом – познакомится. Кто-то, очевидно, любит видовое кино – насладится пейзажами Северной Англии, ее полями, садами и прохладным побережьем. Кого-то, вероятно, трясет, когда великую литературу прошлых веков переносят в наше время – и он перекрестится, трижды плюнув через плечо. Но снимать так, как Ньюэлл, когда проблема актуализации классики давно решена без всяких скачков во времени, на одном смещении взгляда, как в «Грозовом перевале» Андреа Арнольд, или дерзости интеллектуального приема, как в оплеванной и одновременно вознесенной до небес «Карениной» Райта, – это, выражаясь по-английски, типичный нонсенс. Недоразумение. Абсурд. Попытка остановить время и вернуть невинность, не выходя на свет и не снимая фату.