Киномюзикл "Отверженные": Революционеры поют и плачут

С «Отверженных» выходишь с ощущением, будто в уши тебе напихали сахарной ваты: 157 минут звуковой дорожки заполнены однообразными лирическими мелодиями в торжественной оркестровке, изредка взбитыми чем-нибудь пободрее – трактирной юмореской или революционным гимном. Зато теперь мы знаем, как поют голливудские звезды Хью Джекман, Расселл Кроу, Энн Хэтэуэй, Аманда Сейфрид, Хелена Бонэм-Картер и комик Саша Бэрон Коэн, а также несколько других, не столь знаменитых, но миловидных артистов, чья карьера теперь, несомненно, пойдет в гору.

Особенность производства «Отверженных», как подчеркивается почти в любом тексте о фильме Хупера, состоит в том, что все исполнители пели прямо на съемочной площадке. Пели и плакали, добавим мы, плакали и пели.

А особенность российской версии в том, что в редкие минуты, когда персонажи вдруг перестают петь и начинают говорить, вместо субтитров врубается дубляж. Не то чтобы плохой, но каждый раз вызывающий недоумение: зачем? Герой успевает сказать по-русски одно-два предложения и тут же снова резко меняет голос и заводит по-английски очередную руладу, сочиненную композитором Клод-Мишелем Шёнбергом и поэтом-песенником Аленом Бублилем тридцать с лишним лет назад и с тех пор исполненную много тысяч раз в 38 странах мира (мюзикл не сходил со сцены 21 год).

Пересказывать ли сюжет о бывшем каторжнике Жане Вальжане (Хью Джекман), решившем начать новую жизнь, и его преследователе Жавере (Рассел Кроу); об удочеренной Вальжаном Козетте (Аманда Сейфрид) и ее несчастной, рано умершей матери Фантине (Энн Хэтэуэй); о пройдохах-трактирщиках (Саша Бэрон Коэн и Хелена Бонэм-Картер) и юных революционерах (Эдди Редмейн и Аарон Твейт), а также о любви и смерти на парижских баррикадах 1832 г.? Ладно, пересказал. Хотя хрестоматийный роман Виктора Гюго экранизировали десять раз, не считая мультфильмов и сериалов (есть даже аниме-сериал про Козетту, японские аниматоры, конечно, не могли пройти мимо такого персонажа).

Итак, они поют и плачут, в ушах у нас сахарная вата, а что перед глазами? Режиссер Том Хупер знает, что к вате нужен контраст, и велит художникам и оператору использовать побольше мрачных тонов и ярких пятен, а гримерам – не жалеть грязи (к тому же по грязным щекам очень удобно размазывать слезы). Париж «Отверженных» тесен, темен, предположительно вонюч, на крупных планах не стыдится своей картонно-фанерной природы, на общих щеголяет компьютерной графикой. То есть условность картинки того же порядка, что и условность мюзикла. Никто не играет в правдоподобие, достаточно периодически напоминать зрителю, что в столице Франции есть собор Нотр-Дам, канализация и узкие улочки – три символических этажа действия: верх, низ и середина. И все они сливаются воедино в торжественном гимническом финале, ибо художественное произведение, претендующее на «Оскары» и «Золотые глобусы», должно быть не только духоподъемным, но и подлинно демократичным.

Вот почему отмытая от грязи невинная страдалица Фантина ведет закончившего достойную жизнь Жана Вальжана в царствие небесное, а там – красные флаги, баррикады и вечная революция на Елисейских Полях. Не скучно в раю, песню свободы там я пою.