Берлинский кинофестиваль-2013: Взаперти

Панахи, естественно, явился не во плоти (его, несмотря на протесты кинематографического сообщества, иранские власти не выпускают из-под домашнего ареста), но в виде новой картины, по традиции переданной за границу на таинственном носителе неизвестно кем.

Если предыдущая картина Джафара Панахи, сделанная в неволе, была грандиозным формальным упражнением на тему «как снять кино, не снимая его» и называлась соответствующе парадоксально – «Это не фильм», то новая работа скорее рефлексия на тему предыдущей, ответ на вопрос, имеет ли смысл вообще обходить запреты. Об этом истово спорят поселившиеся у Панахи в доме – читай, в голове – двое, которых можно условно обозвать Писателем и Бунтаркой. Первому наплевать, в каких условиях творить, – он пугливо занавешивает все окна в доме черным, заранее бреется наголо и, притулясь в уголке, неистово пишет в стол. Вторая протестует – отказывается прятаться, срывает занавески и, чуть что, порывается утопиться в шумящем за окнами Каспийском море: смерть лучше несвободы. Когда девица упрекает старика в том, что его рукописи никто никогда не экранизирует, он начинает снимать на айфон сам (отсылка к «Не фильму»). В середине кино в кадре внезапно появляется режиссер, хозяин – точнее, пленник дома: разглядывает постеры своих картин на стене, заваривает чай. А в конце, решительно собрав чемодан, выходит из дома и уезжает вдаль, увозя с собой седое пугливое творческое начало и оставляя в одиночестве заплаканное деструктивное. Если буквально толковать финал фильма, на премьеру которого в Берлин Панахи приехать не позволили, – узник совести готов приступить к решительным действиям.

Зато впервые появился в Берлине один из главных кинохудожников современности – Брюно Дюмон, атеист, кропотливо исследующий парадоксы религиозности, природу божественного и возможность абсолютного. «Камилла Клодель. 1915» – первый фильм, который режиссер, прохладно относящийся к феномену известности, снял со звездой и о звезде: скандальную скульпторшу, любовницу Родена, умершую в сумасшедшем доме, играет Жюльетт Бинош. Но непрофессиональных артистов тут тоже хватает – в качестве массовки работали реальные душевнобольные, а на площадке присутствовал психиатр.

Когда большой автор отдает работу в слегка растерявший за последние годы репутацию Берлин, как правило, возникают подозрения: не отказались ли перед тем от нее Канны. «Камилла» полностью отметает все кривотолки: Дюмон стабильно безупречен и тянет Бинош на ту же пугающую высоту. Фильм, подобно другому визионерскому кино о великой мученице, «Жанне д'Арк» Карла-Теодора Дрейера, чуть не наполовину состоит из экспрессивных крупных планов: лица Бинош и окружающих ее умалишенных Дюмон снимает, как пейзажи, – не менее обстоятельно, чем бесприютные скалистые дали вокруг дома скорби под Авиньоном.

Кино о первом годе из нестерпимых лет заключения героини (всего их было 30, и это самое страшное знание, которое зритель, не читавший «Википедии», обретет, увидев финальные титры) становится повестью о том, каково жить в аду, сплошь состоящем из других. Жить без всякой надежды на освобождение, утрачивая представление о норме, теряя уверенность в собственной правоте – фактически, теряя себя: время от времени к Камилле заезжает брат Поль, дипломат, поэт и богослов, который не устает напоминать сестре о том, что ее заперли за дело.

Каждый фильм Дюмона можно назвать картой, где обозначен выход из места, откуда нет выхода. «Камилла Клодель. 1915» не исключение: это развернутый ответ на вопрос, возможно ли жить, если жизнь потеряла смысл. Возможно – и довольно долго.

Показали в конкурсе Берлинале и новую работу Стивена Содерберга. Мастер, посвятивший целую карьеру издевательству над жанровым кино, на сей раз добрался до Хичкока и инспирированной им волны эротических триллеров рубежа 80–90-х: триллер о девушке, которая под воздействием антидепрессантов убила супруга, напоминает «Головокружение» и «Основной инстинкт» одновременно.

Нишу непременного американского инди-кино в программе занял неожиданно зрелый фильм Дэвида Гордона Грина, режиссера неглупой подростковой комедии «Ананасовый экспресс». «Повелитель лавин» – по-детски нежная, как бывает только у независимых американцев, картина о мужской дружбе, завязавшейся на дорожных работах на фоне весеннего Техаса. Она посвящена двум генеральным американским темам – невинности и одиночеству.

Все эти фильмы и поборются за награды, которые раздадут уже завтра.

Берлин