"Умопомрачительные фантазии Чарли Свона-третьего": Игра в фантики

Роман Коппола пришел в мир кино с большой табличкой «сын» на шее. Избавиться от этого ярлыка получилось, только завесив его другим: теперь Романа идентифицируют не по отцу, но по дружескому кругу. Коппола-младший входит в тот же элитарный кружок, куда записаны Спайк Джонзи, Джейсон Шварцман и Уэс Андерсон, режиссер, в далеком от пенсионного возрасте ставший объектом синефильского культа. К двум его последним игровым фильмам, «Поезду на Дарджилинг» и «Королевству полной луны», Коппола написал сценарии – то есть он вполне официально является одним из главных идеологов той модной разновидности инфантилизма, для которой в английском языке придумано слово кидалт (kid + adult – ребенок-взрослый). «Умопомрачительные фантазии Чарли Свона-третьего» – лишнее тому подтверждение. Это энциклопедия жизни невзрослеющих взрослых, духовный супермаркет «Мир детства в Лос-Анджелесе».

Фильм открывается действительно умопомрачительной сценой, где спецэффектным образом нам предъявляется содержимое черепной коробки заглавного героя: вишенки, бананчики, огурчики, игральные кости и губные помадки – все эти милые мелочи промоутеры фильма на Римском фестивале распространяли в виде значков. Это так похоже на Копполу с компанией. Дети любят собирать и хранить всякие штуки, коллекционируют все подряд – в мире кидалта, как и в мире ребенка, вещизм занимает важное место. Герои Андерсона тоже вечно носятся с какими-то штучками, собранными в аккуратные коробочки. Сам Коппола признавался, что, когда в 1970-е приехал с отцом на Московский фестиваль, немедленно накупил на Арбате значков в подарок друзьям. Одним из друзей был Чарли Шин, с которым они познакомились на съемках «Апокалипсиса сегодня» и подружились на всю жизнь. Теперь Шин, похудевший и завязавший с препаратами, играет главную роль во втором фильме друга. Фактически играет самого автора: Роман Коппола признает, что история о дизайнере, пытающемся вернуть девушку, – что-то вроде вольной автобиографии.

«Умопомрачительные фантазии» – что-то вроде той самой детской коробки со значками, камушками, бусинами, исписанными фломастерами и вырванной из часов кукушкой: сцены, нанизанные на условный сюжет, не клеятся в единое полотно, но представляют собой горку занимательной ерунды, которую интересно перебирать и непонятно, куда применить. Среди эпизодов есть замечательные – например, когда герой выбрасывает гору туфель возлюбленной с обрыва или покупает водку и икру у русских таксистов, в кои-то веки удивительно аутентично матерящихся вместо того, чтобы с чешским акцентом повторять «За здровье!». А в финале все участники мероприятия – от Билла Мюррея до застенчиво улыбающегося режиссера – выбегают на солнечный калифорнийский пляж, чтобы отметить окончание кино веселой пляской. Цели и пафоса у этого умопомрачительного капустника, совершенно очевидно, нет – и автор это прекрасно понимает: иначе не удерживался бы от съемок второго полнометражного кино целых двенадцать лет. Но и он, несмотря на скромность и тихий нрав, всего лишь человек – и вот, будто выпив лишний бокал, вываливает на нас с экрана яркое, смешное, но малооригинальное и слабо структурированное содержимое собственной головы.

В прокате с 14 марта