«Снегурочка» в петербургском «Зазеркалье»: Прививка красоты

Опера «Снегурочка» Римского-Корсакова – сладостная и печальная весть миру о возможности идеального и о его хрупкости. Посреди тривиальной действительности непременно должно звучать это напоминание (хотя бы смертельно прекрасная последняя ария Снегурочки) о чем-то высшем.

Сейчас этот месседж особенно актуален. Хотя действие «весенней сказки» Островского, по которой написана опера, происходит в языческом царстве берендеев, глубоко религиозный драматург пребывает внутри христианских категорий греха, покаяния, искупления. За способность к чувственной любви героиня платит жизнью. Римский-Корсаков (бывший атеистом) транспонирует проблему: он не противопоставляет чувственность так называемой духовной любви, как это настырно делает христианство, а показывает (дает услышать) их гармоничное единство. Проще говоря, он одухотворяет плоть. Весьма своевременная идея – в ситуации крепчающего мракобесия, с одной стороны, и потребительской функционализации секса – с другой.

В спектакле режиссера Василия Заржецкого и художника Алексея Левданского найдена точная и очень красивая метафора. Зеркало сцены образуют широкие боковые порталы и огромный проем в стене – там, в глубине помещается оркестр. В таинственной синей мгле неба сияют ледяные звезды, а внизу теплится подсветка пультов – возникает перекличка, единство миров горнего и дольнего. А действие разворачивается на авансцене, расширенной за счет оркестровой ямы. Хотя перекрыта она не наглухо: из-под земли бьют фонтаны снега, на тростях возносятся птицы из свиты Весны, под землей скрывается бегством Снегурочка, а потом туда же с размаху самоубийственно низвергнется Мизгирь. Пространство расчерчено жердями, укрепленными под разным углом, и резными столбами, порталы декорированы ковриками с квазифольклорными вышивками, костюмы Стефании Граурогкайте также обыгрывают древнерусские мотивы. Все вместе – именно стилизация, которой присутствие позади оркестра во главе с Павлом Бубельниковым (как всегда, соединяющим отточенное мастерство, тонкий вкус, элегантную выделку жеста) само по себе сообщает несколько ироническую отстраненность. Это, конечно же, игра, сказка, хоть и про сверхсерьезные вещи.

Огромную оперу сократили изрядно – полагая эту версию как бы затравкой для последующего приобщения детей к «Снегурочке» целиком. Театр подготовил несколько составов, есть надежда, что неровное вокально премьерное исполнение в дальнейшем выправится.

Санкт-Петербург