Валерий Панюшкин: Хорошее дело

Словосочетание «чувство собственного достоинства» стало модным, кажется, год назад, когда модными стали протестные настроения. Оно и понятно. Нигде столько не говорят о воинской доблести, как в отступающей армии. Нигде столько не говорят о приличиях, как в доме терпимости. И вообще если людям чего-то не хватает, так именно об этом они и говорят.

Примечательно, что разговоры про «чувство собственного достоинства» одинаково распространены как в оппозиционной среде, так и среди охранителей власти, только охранители предпочитают эвфемизм «не на помойке себя нашли», вероятно, потому, что словосочетание «чувство собственного достоинства» занято оппозицией и маркирует говорящего. «Не на помойке себя нашел», – говорит представитель власти и с достоинством голосует за что приказали. «Чувство собственного достоинства», – говорит оппозиционер и с достоинством идет митинговать на ту площадь, которую укажут.

Всех беспокоит «чувство собственного достоинства», и, я полагаю, это потому так, что никому почти не удается этого чувства сохранить в достаточной мере.

Между тем, я думаю, «чувство собственного достоинства» в нашу эпоху переоценено, точно так же, как в позднюю советскую эпоху были переоценены колбаса и джинсы. Просто не было колбасы и джинсов, вот их и ценили. Просто не сохранишь никак человеческого достоинства в наши дни, вот все и бубнят про него на разные лады. А Роберт Пенн Уоррен (многократный пулитцеровский лауреат, между прочим) устами своего персонажа губернатора Вилли Старка, до сих пор являющегося неисчерпаемым источником житейских мудростей, утверждает обратное: «Нет на свете стоящего дела, из-за которого не пришлось бы поступиться достоинством. Можешь ты назвать мне хоть одно дело, которое ты хотел бы сделать и мог бы сделать, не уронив своего достоинства? Нет, не так человек устроен».

Я полагаю, человек действительно устроен не так и действительно ни одного стоящего дела, сохранив достоинство, сделать нельзя.

Видели вы ребенка, который рождается с достоинством? Нет, ползешь сквозь кровавую слизь, шлепаешься башкой о клеенчатый стол и в лучшем случае орешь как резаный. Видели вы женщину, которая с достоинством рожает? Нет, все орут. А зачать ребенка с достоинством можно? Солдата, который с достоинством идет в атаку, убьют первой же пулей. Хорошие солдаты, насколько я их видел, идут в атаку, пригибаясь и петляя, как зайцы. А еще матерятся. Врач, который идет к пациенту, с достоинством неся под мышкой мешок Амбу, просто не успеет никого спасти. Врач, сохраняющий достоинство, – это просто индюк надутый, а не врач никакой. Хорошие врачи бегут.

А много ли достоинства в крестьянском труде – грязи по колено. Да и видали ли вы когда-нибудь, как осуществляется оплодотворение коровы спермой быка-производителя? Руку засовывают дальше локтя. Куда-куда! В корову! А чем отличается хороший конюх от плохого конюха? Он моет лошадям сфинктер и гениталии. По сфинктеру и гениталиям лошадей с первого взгляда можно отличить хорошего конюха от халтурщика. И точно так же, между прочим, если говорить о людях, можно отличить хорошую медсестру и хорошую сиделку.

Столяры – в опилках, маляры – в краске, брокеры орут, великий Ростропович сопел, великий Гульд за роялем напевал Баха себе под нос, пачкая своим мычанием им же самим кристально извлекаемые ноты, Пушкин валялся в постели и грыз перья...

Одним словом, нет достойного человека, который не наплевал бы на достоинство ради хорошего дела, пользы какой-нибудь, красоты, добра... Губернатор Старк, между прочим, говорил еще, что добро можно сделать только из зла, потому что его больше не из чего сделать. Из грязи и зла. Какое уж тут достоинство?