Григорий Гольденцвайг: Остров обезьян

Футболист «Муантонга» Сивакорн Яккупрасат принял пас и выдвинулся на половину противника. Кухня маленького ресторана замерла. Стало слышно, как вдали, на пустом пляже, ссорились макаки. Двое усачей в шлепанцах и маленькая сутулая женщина плечом к плечу стояли у пузатого телевизора. Несколько гостей на террасе терпеливо ждали свой том кха: тайское телевидение транслировало матч премьер-лиги. Событие недели в жизни острова Тарутао; можно и подождать. В момент, когда «Муантонг» упустил мяч и над плитой пронесся вздох разочарования, дикая свинья, все это время стоявшая у входа в кухню, не выдержала и всхрюкнула.

Дикие свиньи на Тарутао не боятся потомков морских цыган, заправляющих в единственном ресторане, и заходят на кухню, по-собачьи виляя хвостом. Усач-повар по-свойски похлопал свинью по загривку: ну что же ты, в такой-то момент, сейчас будем ужинать, потерпи, друг, – и нехотя вернулся от телевизора к чадящей плите.

Тарутао – главный остров одноименного национального парка на границе Таиланда и Малайзии. Парка, раздербаненного на наделы бунгало, ощерившегося туристическими лодками, шлепающего на кривоногом столе тайские визы туристам с соседнего Лангкави и дерущего с любителя снорклинга деньги еще на плавучем понтоне при въезде на Липе. Несчастный перенаселенный остров Липе – главный хаб парка. Зато к самому острову Тарутао индустриализация архипелага отношения не имеет. Здесь запрещена частная застройка, один-единственный ресторан, десять прокатных велосипедов, и даже электричество в домах турбазной наружности включают строго на восемь часов, с 18 до 2 ночи. Никаких кондиционеров, массажных салонов, пляжных баров и тук-туков. Трехкилометровые пляжи с идеальным песком подконтрольны местным обезьянам: никого, кроме них.

В день на Тарутао останавливается всего пара кораблей, соединяющих Андаманские острова с материком. Корабли (как и все в этих краях) битком, но выходят на Тарутао единицы. Рай эскаписта – непосредственно под боком у туристического вертепа. Раскрутке и улучшению условий для путешественников не подлежит.

Про волшебный, Богом забытый Тарутао не сложить рассказа, который потрясет друзей и знакомых. Лежал бы остров в Бирме, возле Калимантана, а лучше всего у берегов Папуа-Новой Гвинеи, – быть бы ему редким трофеем. Передавать бы такой из рук в руки с лучшими рекомендациями. Сетуя на драконовские цены Air Niugini или, на худой конец, посмеиваясь над пакетным австралийским туристом на Бали. Минус Тарутао – он лежит в Таиланде, которым не удивить даже отпускников из Воронежа. И возвращаясь в Европу, я почему-то рассказываю университетскому коллеге, что был в Индокитае.

Избитые направления – груз 30-летних, которые побывали везде или почти везде, где хотелось бы. Я пишу письма приятелю-программисту в Лиму, прошу совета у знакомого байера, закупающегося в Чили, собираю с миру по нитке советы про Буэнос-Айрес. И стоит ли совмещать остров Пасхи с Чили или отложить на следующий раз?

Южная Америка – последнее не освоенное автором направление, куда гипотетически хотелось бы поехать. Ресерч продолжается месяц. В день, когда приятель из Лимы, описавший в письме размером с «Войну и мир» плюсы и минусы Перу и связь с Амазонией, стоически подтверждает, что у него можно остановиться, я принимаю решение. «Спасибо, – пишу я. – Но все-таки в Таиланд».

Потому что, если честно, не нужно ничего другого, когда, под жадные взгляды свиней и под шум бангкокских трибун, на изолированном от туристического ада острове наливают лучший на свете том кха. И мне совершенно все равно, что на соседнем острове вместе с супом в русскоязычном меню значится газета «Новости Пхукета».