Валерий Панюшкин: Утерянная профессия

Ракету «Протон», конечно, жалко. Мне всегда жалко, если ломается совершенная в инженерном отношении вещь. Людей, для которых катастрофа ракеты – это профессиональное фиаско, тоже жалко. Денег, наконец, жалко. Это ж сколько бы вышло портянок для ребят.

Но вот вы откуда узнали, что на космодроме Байконур через несколько секунд после старта взорвалась ракета «Протон» с тремя спутниками «Глонасс» на борту? Оттуда же, откуда и я – из прямого включения телеканала «Россия 24». И я скажу вам, это не простая задача организовать прямое включение. Камеры нужно поставить на месте, тарелки спутниковые развернуть. В Москве кто-то должен сидеть и принимать сигнал. Куча редакторов работает, режиссер трансляции, студии, аппаратные.

И вообще-то, если у тебя в прямом эфире взрывается ракета, выпускающий редактор (или как там теперь называется человек, который рулит эфиром?) должен пошутить мрачную шутку «большая журналистская удача, твою мать» и начать работать как бешеный.

Нужно зарядить корреспондента, чтобы тот быстро достал из архивов все съемки этой ракеты «Протон» и других ракет «Протон». И давать в эфир.

Нужно зарядить другого корреспондента, чтобы раскопал в архивах все съемки всех космических катастроф всех времен и народов. И давать в эфир.

Нужно зарядить третьего корреспондента, чтобы дозванивался до всех, кто имеет отношение к конструированию, строительству и запуску взорвавшейся ракеты. Они, конечно, будут бросать трубки, но кто-то же ответит. И его ответ срочно давать в эфир.

Нужно зарядить четвертого корреспондента, который обзванивал бы всех возможных экспертов, имеющих хоть какое-то отношение к космосу и авиации. Пусть эти эксперты высказывают любые свои догадки о причинах и механизмах катастрофы. И по мере дозванивания всех их давать в эфир.

А пятого корреспондента нужно зарядить, чтобы обзванивал экспертов финансовых. За три минуты нужно выяснить, сколько стоила ракета, как финансируется строительство и запуск ракет, сколько стоили сгоревшие в ракете спутники. И в эфир! В эфир срочно!

Телеведущий тем временем должен понимать, что его товарищи за кадром работают сейчас как бешеные, а он должен дать им время, хотя бы несколько минут. То есть на фоне черных клубов дыма, оставшихся от ракеты, телеведущий должен болтать, говорить что угодно, тянуть время, пока наконец на третьей минуте не выведут ему в эфир первого эксперта.

Вот как надо работать, если у тебя в прямом эфире случилась сенсация.

Но новостная команда телеканала «Россия 24» ни черта так не работала. Она вообще никак не работала. Просто дали отбивку и перешли к следующей новости.

Понимаете, у ракетчиков произошла катастрофа. Что-то там взорвалось, отвалилось. Что-то случилось такое, что выше человеческих сил. И ракета сгорела. Но ведь у телевизионщиков никакой катастрофы не произошло. У них не взорвалась камера, не рухнула спутниковая тарелка, не сгорела аппаратная, не перемерли корреспонденты от внезапной эпидемии чумы. Телевизионщики-то почему перестали работать? Поленились? Не сумели? Побоялись начальства, требующего победных отчетов?

На нашем журналистском сленге это называется «просос». Если у тебя в прямом эфире случилась сенсация, а ты не смог ее как следует обработать, то через минуту, пять, десять минут ее обглодают по косточкам конкуренты. Твоя законная добыча достанется другим. Но в наших телевизионных реалиях даже и конкуренты телеканала «Россия 24» новость с взорвавшейся ракетой не отработали.

Бедная, бедная моя профессия! Эти ребята с «России 24», наверное, даже не знают, какой упоительный драйв должен царить в студии в тот момент, когда они просто дали отбивку и вышли из эфира.