Что такое мицва-мобиль и куда он поедет

В половине одиннадцатого утра во двор Еврейского музея и Центра толерантности въехали два автокемпера. В тот же момент появилась группа молодых раввинов, одетых в черные брюки и белые рубашки. Переговариваясь на иврите, они бодро разложили на асфальте возле фургонов деревянную доску с таблицей Менделеева. Я думал, ее возьмут в путешествие, а оказалось, на ней просто удобно кроить и резать веселую розово-голубую пленку с надписями «Еврейское образование – залог будущего», «Еврейская этнографическая экспедиция» и «Мицва-Танк». Этой пленкой руководитель экспедиции по имени Шнеур принялся обклеивать оба фургона.

– Что такое мицва-танк? – спросил я.

– Танк добра, – перевел Шнеур. – Это еще в 1974 году появилось.

Он рассказал, как последний лидер движения «Хабад Любавич» Менахем Мендл Шнеерсон, опечаленный арабо-израильской войной, придумал запустить в Нью-Йорке передвижные синагоги. «Это будут наши танки», – якобы изрек Шнеерсон. Фургоны возили по городу религиозную литературу, а сидевшие внутри раввины принимали всех желающих.

Пока мы беседовали, юноши притащили два десятка картонных коробок с книгами и начали загружать ими фургоны. Здесь были и книги по хасидизму, и мемуары Марка Шагала, и письма Шолом-Алейхема, и еврейский алфавит в картинках. Кроме книг повезут на продажу и предметы культа, например, мезузы ручной работы. Их будут продавать по сниженной цене, имея в виду невысокий уровень жизни в регионах. «Хотя, – с гордостью добавил Шнеур, – все мезузы у нас хорошие, долларов по пятьдесят каждая».

Я забрался в одну из мобильных синагог. Внутри было не то что уютно, а как-то умиротворенно. Мягкие диваны, откидной стол, душевая кабина. На окнах занавески. Захотелось все бросить и отправиться в экспедицию – тем более синагоги будут колесить по стране целых три недели. Каждый из трех фургонов, имея по три раввина на борту, пойдет по своему маршруту: один – на юг, в Ставрополь и Сочи, второй – в Поволжье, третий – в Сибирь, через Омск и Красноярск.

Я пересел на водительское место. Fiat Ducato, дизельный двигатель 2,3 литра, механическая коробка. Водитель, пояснили мне, к еврейской общине отношения не имеет, его нанимают со стороны. Каково это – гнать мобильную синагогу сквозь ночь и непогоду, тысячи километров?

– А если водитель начнет Стаса Михайлова слушать? – спросил я.

– У нас в салоне телевизор и плеер, там записаны речи Любавичского Ребе, – успокоил меня юноша.

Раввин по имени Менахем рассказывал про прошлогоднюю экспедицию: оказывается, в мобильные синагоги приходили не только евреи. В Казани какие-то люди зашли в фургон, кланяясь по-восточному – думали, муфтий приехал. Заглядывали и атеисты.

– Приходят и говорят: «Докажите мне, что Всевышний существует!»

– А вы?

– Ну, доказать это очень просто, – пожимает плечами Менахем. – Только ведь человек вопрос задает, чтобы меня разубедить, а не чтобы что-то узнать.

Наконец, с книгами было покончено, и раввины приступили к погрузке продуктов. В коробках я углядел печенье и кексы израильского производства, картофельные чипсы (российские, но кошерные). Было и вино – каберне кошерное полусухое, а также какие-то консервы с этикеткой на иврите и рисунком резвящегося кита. «Тунец», – заверил Менахем. Конечно, раввины будут питаться не только печеньем: кошерное мясо и овощи планируют покупать в дороге. В передвижной синагоге есть и газовая плита. До старта ее должны успеть кошеровать, иначе раввины останутся без горячего.

Неожиданно возле фургонов появились трое: главный раввин России Берл Лазар, президент Федерации еврейских общин России Александр Борода и глава департамента внешних связей ФЕОР Борух Горин. С их появлением работа значительно ускорилась. Главный раввин сказал, что с удовольствием поехал бы на мицва-танке сам, как делал это в молодости в США: жаль, времени нет. «Ведь у нас более 200 городов, которые надо охватить, – пояснил он. – Там есть общины, но раввины есть не везде».

– И умеют там не все, – добавил Александр Борода. – Наши «наездные» раввины будут их учить некоторым вещам. И в прошлом году, и в этом цель экспедиции одна: посетить как можно больше общин и получать от них потом обратную связь.

– А вы за раввинов не боитесь? Все-таки места глухие.

– Не боюсь. В России народ доброжелательный, толерантный, – усмехнулся Борода. – Все только и ждут раввинов.

В стороне стоял еще один «мицва-танк», раскрашенный под кирпич. На нем были изображены креветка, лимон и шапка Мономаха. Водитель фургона Хаим Махлин, отсмеявшись, объяснил, что это на самом деле ритуальный рог, цитрусовый плод «этрог» и корона Торы – элементы традиционных обрядов.

Внутри я нашел тот же благостный уют, правда более обжитой. На двери плакат: дедушка с молотком глядит на мальчика лет шести. «Прибей мезузу», – гласила подпись.

Вот уже пять лет Махлин вместе с напарником ежедневно (кроме суббот) ездят в этом танке добра по столице. У них несколько точек: на Соколе, на проспекте Мира и на Тверской. Там фургон останавливается, и раввины начинают ловлю душ.

– Если видим прохожего с характерной внешностью, спрашиваем: «Не еврей ли вы?» – рассказывал Махлин. – Некоторые проходят мимо с каменными лицами. Некоторые сами подходят и говорят, например: «Я – Мессия». Но я не готов вести психиатрическую беседу.

К слову, водитель мицва-танка в прошлом офицер танковых войск. Работа с личным составом у него должна быть на уровне.

– Большинство откликается – ведь еврейская душа, она в поиске, ее все время что-то будоражит, – продолжал Махлин. – Люди задают вопросы: надо ли жениться, надо ли делать обрезание?

– А неевреи заходят?

– Да! Относятся с уважением. Когда эта история начиналась, мне говорили: «Ты с ума сошел, это опасно, у тебя дети, нужно ездить с охраной!» Но слава богу, уже пять лет – и все в порядке. Публика другая стала. Общество уже готово к тому, что евреи выходят вот так на улицу. Мы ведь еще и с громкой музыкой ездим – реакция хорошая.

С этими словами Махлин повернул ключ зажигания, нажал кнопку – и грянула плясовая. Мицва-танк медленно тронулся вокруг Еврейского музея. Мы проехали немного, но этого хватило, чтобы понять: при первых же звуках добра жизнь вокруг замирает. Дети побросали своих роботов, родители – планшеты. Рабочие, клавшие поблизости плитку, бросили работу и потянулись к фургону. У них явно накопились вопросы.