Активисты тайно следят за работой полицейских в метро

В 10 часов утра я стоял на «Киевской-кольцевой» в центре зала. Толпа вокруг жила бойкой утренней жизнью. Я узнал, что, столкнувшись друг с другом, люди говорят не «Извините, пожалуйста», а «Корова ты тупая». А если человека просят подвинуться вперед, двое из трех не реагируют в принципе.

Впрочем, все это мелочи по сравнению с тем, что меня ожидало. Накануне вечером я посетил офис Московской Хельсинкской группы. За овальным столом собрались человек семь, в том числе пожилой мужчина в тройке и галстуке, юноша с мефистофельской бородкой, девушка с фотоаппаратом. В центре комнаты мужчина по имени Вадим Карастелев показывал, как разглядеть номер нагрудного жетона полицейского, не обнаруживая себя. В качестве манекена использовался бывший сотрудник угрозыска, а ныне активист и борец с системой МВД капитан в отставке Александр Олейник. Он стоял, выпятив крепкую грудь в черной водолазке, а Карастелев не спеша шел мимо, демонстрируя нам «боковое зрение».

- У меня память плохая, - проговорил активист с мефистофельской бородкой. - Можно я только две последние цифры запомню?

- Не выйдет, - мягко, но настойчиво сказал Вадим. - Запоминать надо целиком. Поймите, это важно: некоторые полицейские негласно приезжают из других регионов России, чтобы сшибать деньги в метро!

Все эти ценные сведения мы получали, готовясь к сегодняшнему рейду. Мне и еще нескольким волонтерам предстояло выявлять нерадивых полицейских, которые останавливают в метро только людей неславянской внешности. Этот метод Карастелев называл «этнической избирательностью». Последний раз, говорил он, похожий мониторинг проводили в 2005 году и выяснили, что полиция в метро останавливает «неславян» в 22 раза чаще, чем славян.

Схема проста: активисты следят за полицейскими в метро и опрашивают задержанных. Как только человека с «этнической внешностью» отпускают, волонтер должен подойти и задать несколько вопросов по специальной анкете. Например: «Вас впервые сейчас остановили?», «Отводили ли вас в отделение раньше, когда вас останавливали?», «Что они вам сказали перед тем, как отпустить?», «Что вы сейчас чувствуете по поводу этой остановки?». В анкете следует обозначить и душевное состояние респондента («раздражен/дружелюбен»), какая на нем одежда («дешевая/поношенная/грязная»), есть ли при нем сумка на колесиках - словом, работы невпроворот.

На прощание Карастелев сказал, что мониторинг будет продолжаться до 16 февраля на разных станциях метро. Все данные будут переданы МВД и обнародованы.

- Вообще-то МВД не очень любит, когда за ними следят, - добавил он, - когда мы с ними встречаемся на круглых столах, они просят обойтись без партизанщины и провокаций. Но у нас - не «партизанщина»: мы их не снимаем на скрытую камеру, а просто ведем негласное наблюдение, вполне открытое.

Мои воспоминания были прерваны появлением активистов: пришел Карастелев, пришел пожилой мужчина в костюме - его звали Усман Баратов - и молчаливый юноша Алимджон. Я сказал, что не видел пока ни мигрантов, ни полицейских.

- Подождем, - кивнул Карастелев, - сейчас, наверное, пересменка. А может, спрятались и лясы точат. Они часто так от службы увиливают.

Прошло минут пятнадцать. Наконец в толпе мелькнул молодой полицейский.

- Сержант, жетон 001763, - шепотом сказал я, припомнив вчерашние инструкции. Вадим одобрительно кивнул: «А я и не успел посмотреть». Гордясь собой, я собрался продолжить преследование, но сержант внезапно исчез. Усман уверял, что он поднялся по эскалатору наверх.

- Поехали на «Курскую», - скомандовал Карастелев. - Там поток более плотный.

На «Курской» тут же обнаружился наряд: старший сержант и прапорщик со шрамом на щеке неторопливо прогуливались по перрону.

- Подождем, - сказал Вадим, небрежно опираясь на колонну. Алимджон накинул на голову капюшон и очень натурально развернул газету.

В это время на станцию прибыл и капитан-активист Олейник. Он сразу внес в наш клуб народных наблюдателей дух угрозыска.

- Прощупаем складки местности, - предложил он.

Я отправился в другой конец зала и обнаружил там еще одного полицейского, который, к моему удивлению, за десять минут не остановил ни одного мигранта. Он чинно бродил по станции и отвечал на вопросы пассажиров. У меня закралось подозрение, что его предупредили о нашем визите, но Вадим сказал: сомнительно. Что касается наряда из прапорщика и старшего сержанта, то они спрятались за железный шкаф на перроне и, по донесению Алимджона, подсчитывали количество вагонов в прибывающих составах. «Не наш день сегодня», - заметил Усман. Мы разговорились с бывшим капитаном угрозыска. Выяснилось, что Саша не верит в метод активистов. Таким мониторингом зло не изжить, говорил он, корень всегда в верхах.

Пока лилась демократическая беседа, я осторожно выглянул из-за колонны. Полицейских не было. Наряд исчез. Пропали мои старший сержант 004826 и прапорщик 004868!

Я кинулся к активистам.

- Уехали, - пожал плечами Саша. Он даже не расстроился.

- Куда?!

- Да они небось патрулируют составы, раз они по метрополитену. Доедут до следующей станции и вернутся.

Действительно, скоро вернулись не только те двое, но появились еще четверо, в том числе две барышни в сержантских лычках. Они рассредоточились по залу, вглядываясь в лица пассажиров.

- По сигналу вышли, - ворчал Саша. - Не нас ли ищут?

Вдруг прямо возле эскалатора наряд остановил грузного смуглого человека в белой шапочке и кожаной куртке. Тот вытащил какие-то бумаги.

- Проверяют! - толкнул я Вадима.

- Внимание! - заторопился руководитель. - Алимджон, как его отпустят, подходишь к нему, спрашиваешь: в чем причина вашей остановки, все как в анкете. Отмечаешь одежду, взгляд, поведение.

Алимджон медленно зашагал через зал. Он вообще играл лучше всех. Он шел так, что к нему просто не могло возникнуть вопросов. Сразу было понятно: человек ждет курьера. Или сам - курьер.

Грузный человек забрал свои бумаги и пошел прочь. Он прошел мимо Алимджона, но тот почему-то не остановил его. И тут человек вдруг сам взял и остановился у следующего наряда - в центре зала. Женщина-сержант взяла у него бумаги.

- Саша, - сказал я Олейнику. - Ребята! Вторая остановка!

Запахло крупной добычей. Уж не взятка ли? Саша крадучись двинулся к наряду - проверить номера жетонов, заглянуть в бумаги. Вадим вынул телефон и отправился вслед за Олейником фотографировать, очевидно забыв, что партизанские методы не поощряются МВД.

Они вернулись, от души смеясь. Смуглый человек в шапочке оказался местным начальником полиции и подписывал нарядам документы.

- Чуть не запалились! - хохотал Саша. - Вот бы Алимджон спросил у него: в чем причина вашей остановки? Доставляли ли вас в отделение раньше?

- А теперь что? - спросил я.

- Да все, - пожал плечами Вадим. - Мы в Сахаровский центр - у Чириковой пресс-конференция. Следующий рейд в пятницу.