«Ной» - попытка экранизировать Библию адекватно

Сногсшибательно, трагично, глубоко. Смехотворно, выспренно, нелепо. Могут ли все эти эпитеты относиться к одному фильму? Могут, если это «Ной» Даррена Аронофски - проект, который, подобно ковчегу, перегружен опасными амбициями, но, несмотря на это, удерживается на плаву.

Аронофски - режиссер авторского кино, с большим студийным проектом он имеет дело впервые. В таких случаях выбор неизбежен: или ты снимешь мейнстримную поделку и принесешь студии удовлетворение и деньги, или останешься верен своему языку и стилю, но поставишь под угрозу коммерческий результат. Мы имеем дело со вторым случаем: «Ной» - безусловно, фильм Аронофски. Недаром рядом с ним постоянные соратники: оператор Мэттью Либатик и композитор Клинт Мэнселл - его пронзительная и эффектная музыка, как и в «Реквиеме по мечте», построена на сочетании всего двух нот, малой терции. Можно не сомневаться, что широкая публика картину примет с известным скепсисом, как и критики, которые все равно будут обвинять режиссера в том, что он пошел на компромисс.

Вторая проблема, еще более серьезная, скрыта в избранном материале. Картин, поставленных по текстам Ветхого Завета, в истории кинематографа сравнительно мало, и ни одну из них - от «Десяти заповедей» до «Принца Египта» - нельзя назвать стопроцентно гармоничной и удачной. Дилемма такая: или тотальное уважение к материалу и скучнейший благолепный телефильм на выходе, или вольная фантазия на тему Писания, которая все равно будет грешить натяжками, но еще и непременно оскорбит чувства каких-нибудь верующих. С другой стороны, чувство близкого апокалипсиса, не покидающее кинемато­граф уже несколько лет, толкает на обращение к Библии. Недаром в этом году нас ждет еще и «Исход» Ридли Скотта с Кристианом Бэйлом в роли Моисея.

Аронофски, одержимый темой потопа и образом Ноя с детства (свое первое стихо­творение об этом он написал в 13 лет), пошел ва-банк. И снял не детскую сказку о добром старике, который спас животных от наводнения, и не голливудский блокбастер со спецэффектами, умеренным юмором и колоритными персонажами. «Ной» - визуальная симфония, настоящий потоп мощных образов, ни один из которых невозможно трактовать однозначно. С точки зрения сюжета и диалогов фильм местами похож на бессвязный бред сошедшего с ума гения - как, собственно, и первоисточник, если читать его с позиции атеиста. Однако чтобы оценить «Ноя», необходимо уверовать - если не в Бога, то хотя бы в то, что вы видите на экране.

А там - видения конца света, танец стихий, парад мертвецов, карнавал животных. Умопомрачительные пейзажи Исландии - черный песок, зеленые горы, свинцовый океан. На этом фоне все старания актеров неизбежно тускнеют, хотя Энтони Хопкинс, юродивый чудотворец Мафусаил, чудо как хорош, а Рассел Кроу в роли Ноя вдохновенно существует на экране.

«Ной» - первая честная попытка экранизировать Библию адекватно. Самые дикие выдумки Аронофски восходят если не к самому Пятикнижию, то к апокрифам. Публика, конечно, охнет, увидев на экране шестируких бесформенных каменных гигантов - падших ангелов, помогающих строить ковчег: что за чушь, это какие-то трансформеры, какой-то «Тихоокеанский рубеж». Но ведь в Книге Бытия прямым текстом сказано: «В то время были на земле исполины». Все по тексту, хотя иногда и приходится читать между строк, - вплоть до финальной эффектной радуги, завета между Всевышним и Ноем. Даже странноватый обряд с наматыванием кожи Змия из эдемского сада на руку патриарха отсылает к надеванию тфилин.

Ничто не случайно, просто во всем надо разбираться - к чему зрители мультиплексов, скорее всего, не готовы. Для них «Ной» станет зрелищем непривычным: недаром его аналоги не в старых пеплумах или новейших блокбастерах, а скорее в пантеистических утопиях Терренса Малика. Или вовсе в современном искусстве. Например, при постройке своего ковчега - вовсе не корабля, а гигантского параллелепипеда - режиссер вдохновлялся работами Ансельма Кифера.

«Ной» говорит с тобой не словами, а образами, но ошибиться в их смысле невозможно. Это фильм о диалоге с Богом, который не отвечает и вообще твердо сообщил только одно: приговор миру окончательный, обжалованию не подлежит. Ной - человек сомневающийся, в этом его сила и его слабость, этим он интересен. В этом мы, сами того не замечая, сродни ему. Глумливые смешки, которые раздаются в зале то там, то здесь, рождают особо неуютное чувство. Ну да, пророчества всегда звучат нелепо и пафосно, хочется уши заткнуть. И все равно не по себе, как представишь: вынешь затычки, а за стеной кинотеатра уже слышен шум непривычно сильного дождя.

С 27 марта в кинотеатрах Москвы и Петербурга