Самая страстная биография Пикассо вышла по-русски

Эпитет «романизированная» очень подходит к биографии Пикассо, написанной американской писательницей. Ей же идеально к лицу определение «успешная». Арианна Стасинопулос-Хаффингтон много пишет, она богата и популярна. Настолько, что опубликовала недавно книгу о том, каково быть по-настоящему успешным.

О Пикассо она написала давно и с таким большим чувством, можно сказать страстно, будто сама стала жертвой титанической сексуальности, как все его жены и любовницы, которых она ревниво и настойчиво представляет в книге. Как и их, Пикассо сделал ее знаменитой.

При этом - и тут мастерство Стасинопулос-Хаффингтон несомненно - романизированная биография читается как книга абсолютно достоверная, настолько она подробная, немного занудная и со ссылками на источники. И даже когда автор описывает, что в определенный момент жизни подумал или почувствовал ее герой, то где-то рядом наличествует цитата, подтверждающая возможность такого утверждения. Или оно вытекает из создавшегося образа творческого гения и этического чудовища, маниакально страшащегося смерти, одержимого работой, женщинами и верой в свое величие. Например, упоминание, что Пикассо не мог смириться со своим ростом (1 м 62 см), никак не подтверждается, но в это веришь.

«Чем больше я узнавала о жизни Пикассо и чем глубже погружалась в его искусство, тем сильнее они становились для меня единым целым», - пишет Стасинопулос-Хаффингтон в предисловии, настаивая на автобиографичности всех работ Пикассо. Появление на его полотнах неоклассических тяжелых женщин она напрямую связывает с беременностью Ольги Хохловой. Позже надоевшая, скандальная и не дающая развода жена вынудила писать уродливые женские лица с фаллообразными фрагментами.

Очевидная физиологичность творческих актов Пикассо делает необходимым подробное описание его личной жизни, отношений не только с женщинами, но и с друзьями. Он их так же очаровывал, завоевывал, подчинял, унижал и предавал, а они им восхищались. Не только заурядные, как друг с юности до старости, но и сильные поэты и художники Аполлинер, Кокто, Джакометти. В старости он даже не впускал в дом бывших возлюбленных, детей и внуков.

Но и искусство Пикассо было таким же яростным, мрачным, разрушительным, как он сам. Если в молодости вместе со сверстниками он искал нового абсолютного искусства, разрушая устоявшиеся границы, то возраст, слава и признание принесли ему опасную, разрушительную свободу творчества. От главы к главе человек, созданный Стасинопулос-Хаффингтон по документам и воспоминаниям, становится все неприятней, как и его искусство. В конце она утверждает, что Пикассо - гений не на все времена, а только разрушительного ХХ века. Как будто люди ХХI века не узнают свои мании, фобии, страхи, отчаяние и падения в его картинах.