В Музее имени Пушкина - выставка, посвященная Оскару Уайльду и Обри Бердслею

Мягкие ковры скрадывают звук шагов, в залах полумрак и аккуратнейшая развеска: выставке о культовых фигурах английского эстетизма, Уайльде и Бердслее, а также их российских почитателях и эпигонах, удалось уцелеть в программе перекрестного культурного года Англии и России.

Этот сложносочиненный проект, который делали целых четыре куратора и вещи для которого набирали и по английским, и по российским музейным и библиотечным собраниям (основной и немаленький корпус бердслеевской графики дал музей Виктории и Альберта, в котором большая часть Бердслея и хранится), - идеал культурного обмена: куртуазный и парфюмерно-декадентский сюжет как нельзя лучше подходит для дипломатического культурного расшаркивания в тяжелые времена.

Парочку Уайльд - Бердслей подают как трагических и романтичных проповедников (и жертв) чистого и лежащего вне любой политики «искусства ради искусства», эти герои - популярные художественно-исторические селебрити первого плана, вокруг которых с 1890-х и до сих пор в России существует активная субкультура.

Еще бы: вокруг них светится тусклый ореол загадочной викторианской сексуальности, закручивающейся в изощренные линии и завитки; что денди-Уайльдом, что Бердслеем с его любовью к вычурному эротизму и сказочной биографией (рисовал только золотым пером и только по ночам, рано умер от чахотки) юношество увлекается по сей день с тех пор, когда заразную моду на них в России запустили мирискусники.

На выставке можно увидеть легендарный альманах «Желтая книга», художественным редактором которого был Бердслей, его иллюстрации, в том числе самые известные, к «Лисистрате» и уайльдовской «Саломее», кое-какие рукописи, оригинальные фотопортреты, известные живописные изображения длинноносого гения, а также множество работ русских «бердслеистов» Серебряного века, усердно заполнявших пунктирными виньетками и заставками страницы символистских изданий 1900-х и 1910-х гг.

Для таких графиков, как Феофилактов, Милиоти, Мисс, и многих других Бердслей служил пропуском в мир художественного модернизма, стилистическим рецептом пряной современности, готовой суммой приемов, которая сразу переносила художника в совершенно другое изобразительное измерение, где значение имел не сюжет, а только линия и заливка, ритм и композиция и то, как они располагаются в листе, - короче, первичные компоненты рисунка. Хотя Бердслей из-за сложившегося вокруг него культа и воспринимается скорее как уникальная биография, чем типизируемое явление, его все же стоило бы вписать в историю искусства как любопытнейший образец протоавангарда - недаром подражание ему становилось первой ступенью к более радикальным открытиям, как, например, это произошло с Родченко, который подражал Бердслею через подражание Милиоти, чьи «бердслеевские» виньетки доходили до Казанского художественного училища на страницах «Золотого руна».

Полулюбитель и, в сущности, недоучка, Бердслей открыл дорогу совершенно иному, модернистскому, а не академическому профессионализму: не будучи блестящим рисовальщиком, он научился скрывать свое «неумение» обширными черными заливками, и, вместо того чтобы рисовать «как в жизни», он разрабатывал прием и стиль, совершенствуясь в игре линий и пятен, сводя лицо к виньетке, а пространство - к черной плоскости. Его задачей было упростить рисунок для печати, и в этом-то он достиг великолепного мастерства, а отсюда уже рукой было подать до печатных экспериментов самого радикального авангарда с тем же Родченко во главе.

Выставка открыта до 16 ноября