Проект «Каренина. Живое издание» отзвучал

Наблюдать это вполне фантастическое чтение одного из самых совершенных русских романов можно было не выходя из дома - глядя онлайн-трансляцию по YouTube. Хотя и для любителей офлайн-впечатлений зрелище было доступно: большинство площадок - а читали «Анну Каренину» в библиотеках, музеях, книжных магазинах, аудиториях университетов - оставались открыты для всех желающих. Каждому из 726 чтецов досталось по фрагменту в несколько абзацев - всего чтение длилось около 36 часов.

Петербург сменялся Москвой, Москва - Парижем, Пермью, Саратовом, Сеулом. Жизнью толстовских героев жили в Лондоне, Туле, Нарьян-Маре, Дублине, Перми, Лос-Анджелесе, в Российской государственной библиотеке и библиотеке Снежинска, в новосибирском кинотеатре «Победа» и Якутском государственном университете, в музее-заповеднике «Петергоф» и музее имени Владимира Арсеньева во Владивостоке. «Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие», - сказано в другом, не менее известном романе Толстого, но, кажется, как раз о проекте «Каренина. Живое издание».

Технологическое чудо, смену очереди из людей и городов обеспечивали компании Google и Samsung, а придумали проект сотрудники музея «Ясная Поляна» Фекла Толстая (потомок классика) и Юлия Вронская.

«Эта форма мне показалась совершенно демократичной, - рассказывает Фекла Толстая. - Вот читает Сергей Александрович Соловьев, вот читает парень из нарьян-марской школы, потом читает хранитель музея во Владивостоке, а потом блогер, затем писатель, затем чиновник... И все равны перед Львом Толстым. И все же самое главное для меня в этом проекте - мы всех заставили хотя бы открыть том Толстого и прочитать одну страницу. Дальше уже не мое дело. Дальше уже его работа».

Но два дня все дружно работали на продвижение прозы Толстого - среди работников были не только известные актеры, режиссеры, университетские преподаватели, школьные учителя, писатели, поэты, журналисты, студенты, сотрудники музеев и библиотек, но и министр культуры Владимир Мединский, пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, член Совета Федерации Наталья Дементьева и другие официальные и не слишком лица.

За происходящим вырисовывалась достаточно очевидная идея. «Сегодня, когда все время подчеркивают то, что нас разъединяет, мне хочется искать то, что нас объединяет. Культура - это зона примирения», - формулирует Фекла Толстая.

От себя добавим, что это объединение, конечно, утопия, сладкий сон Пьера Безухова во французском плену. Кстати, именно «Анну Каренину», а не, например, «Войну и мир» для читательского марафона выбрали, очевидно, не случайно. Это не только самый известный в мире, самый экранизируемый и бесконечно переводимый роман, это еще и текст политически нейтральный. «Война и мир» - книга для русского читателя, пожалуй, более значимая, но она слишком явственно окликает сегодняшний день, вызывает будоражащие публику ассоциации, задача же проекта - не растормошить, а умиротворить. Не противиться злу насилием - вполне в духе позднего Толстого, который, впрочем, никогда не призывал и к замалчиванию болезненных вопросов: напротив, постоянно к ним возвращался, публично крича о больном.

Последним стихотворением умирающего Блока стал гимн Пушкинскому дому, написанный в 1921 году. Именно Пушкина как последнюю опору звал Блок в эпоху краха: «Пушкин! Тайную свободу / Пели мы вослед тебе! / Дай нам руку в непогоду, / Помоги в немой борьбе!»

Сегодня помочь в «немой борьбе» призван Лев Толстой, осталось только его услышать. «Жизнь моя теперь, вся моя жизнь, независимо от всего, что может случиться со мной, каждая минута ее - не только не бессмысленна, какою была прежде, но имеет несомненный смысл добра, который я властен вложить в нее!» - думает Левин в самом конце романа. Но что же это значит? Властен ли не только Левин, но и любой человек вложить в свою жизнь смысл добра?

Проект «Живое издание» стоило затевать хотя бы для того, чтобы каждый снова перечитал Толстого - только не страницу, а хотя бы главу.