В фильме «Горько! 2» сатира на российское общество стала еще горше, чем в первой серии

В «Горько!-2» - продолжении разудалого прошлогоднего кинохита - свадьбу сменили псевдопохороны, а сатира на Россию шансона и Россию айфона стала еще горше
Во второй серии полюбившиеся публике персонажи задумались о бренности всего сущего/ kinopoisk.ru

Говоря о втором «Горько», что, как и первый, построен на цементном фундаменте из мелодий и ритмов народной эстрады, уместно вспомнить не болезнь сиквела, но синдром второго альбома. Первая запись Franz Ferdinand была талантливей, вторая - умней. Первой приятней восхищаться, вторую интересней разбирать. Пляшется же одинаково бодро под обе.

Выплеснув в полнометражном дебюте все, что было накоплено, - чувства, мысли, приемы, - ко второму фильму Жора Крыжовников пришел слегка опустошенным. Потому на участки, где раньше работала душа, заступила голова - большая, умная голова хорошо образованного синефила. Первый фильм был подчинен жгущей автора идее о равенстве страны айфона стране шансона там, где обе являются беззащитной, пульсирующей жизнью. Идее, как заметил критик Вадим Рутковский, о доверии к жизни во всех ее формах. Во втором фильме эту страстность сменил железобетонный, эстетически безупречный концепт.

Автор по полной программе использует то, что осталось недоиспользованным в первой части в силу того, что для фильма-стихии было слишком «головным», - возможность сделать из картины в форме «найденной пленки» (found footage) кино о кино. Размышление о русской душе как душе развлекающейся он сменил рефлексией на тему развлечения как такового.

Сюжет фильма с самого начала задает барочную двойственность реальности - здесь есть театр (семью героини навещает старый друг отца, явно скрывающий некие низменные интересы) и театр в театре (отец семейства притворяется мертвым, остальные подыгрывают). Каждый герой здесь - под грузом нескольких навязанных ему ролей, в плену двух параллельных миров - того, где папа жив, и того, где папа умер.

Повествование превращается в тотальный карнавал, где персонаж равняется маске. Карнавал макабрический, поскольку его режиссируют буквально из гроба. Негодуя, что члены семьи плохо изображают скорбь, мнимый покойник шепчет: «Вон у Наташки хорошо получается, глаза выпучила, видно, что в шоке». Актриса Юлия Александрова - и правда чуть ли не единственная в фильме, кто поднаторел в докудрамах: она, например, снималась чуть ли не в каждом проекте апологета актерской натуральной школы Валерии Гай Германики.

«Горько-2» - сон, навеянный полетом камеры. Деконструирующий целую картотеку жанров - от семейной драмы до зомби-хоррора. Разбрасывающий камни по самым прогрессивным огородам передовых в недавнем прошлом течений - от «Догмы-95» (герои советуют оператору купить штатив) до социального документа (персонажи предпринимают чисто феллиниевский проход с гробом под мелодию невидимого средиземноморского похоронного оркестрика по забитому загорающими пляжу - будто из «Жара нежных» Александра Расторгуева). Кульминацией нагнетаемой в кадре синефилии становится режиссерский клип на караоке-хит Григория Лепса «Рюмка водки на столе». Это видео на стыке слез и смеха с персонажами «Звездных войн» и горящими в ночи батутами, как чистое визионерство, не требует пересказа.

Мир «Горько» стал более умозрительным и несколько менее смешным - но второе не зависит от первого. Дело в идейной нагрузке истории, которая по-прежнему с успехом зеркалит наше общество. Если в первом фильме авторы мирили два оппонирующих друг другу универсума, то в этом вселенная уже одна. Вселенная, где фальш-покойника в эрзац-могиле на фоне черноморских красот отпевает казачий хор, развлекая прогуливающихся вокруг гостей в бутафорских десантных беретах и праздничных белых штанах. Через час они сойдутся в пьяном хороводе под песню Gangnam Style с приглашенной на поминки телезвездой и забудут, что дома, куда можно вернуться после праздника, больше не существует.

В прокате с 23 октября