Первой премьерой «Электротеатра Станиславский» стали «Вакханки» Еврипида

Первой премьерой электротеатра «Станиславский» стали «Вакханки» Еврипида в постановке греческого классика Теодороса Терзопулоса
«Вакханки» Терзопулоса налиты кровью и вином/ Андрей Безукладников

Реконструкцию бывшего Драматического театра имени Станиславского впору называть чудесным преображением. Полностью видоизмененные интерьеры и чуть ли не удвоение, вопреки всем эвклидовым законам, общей площади зрительской части театра - не первое из них. Куда больше впечатляют тишь да гладь, воцарившиеся с приходом Бориса Юхананова в одной из самых неуживчивых трупп Москвы, и то, что в нем теперь трудятся режиссеры первого ряда - итальянец Ромео Кастеллуччи, немец Хайнер Геббельс, грек Теодорос Терзопулос.

Создатели электротеатра не сознаются, почему первой своей премьерой они сделали именно «Вакханок», но, возможно, определенную роль сыграло то, что Дионис, которому посвящена эта трагедия, - не просто бог обильных возлияний, но и прародитель всего современного театра. Правда, на фасад электротеатра в праздничный вечер проецировался лик совсем не Диониса, а другого театрального божества, культ которого для России непререкаем, - Константина Станиславского. Испуская лучи, он являлся восхищенным зрителям и зевакам на Тверской во всей своей силе, словно Спаситель с горы Фавор. Люминесцентное шоу (автор идеи - Борис Юхананов, художник - Степан Лукьянов) сопровождалось скрежетом и какофоническим шумом, сквозь который пыталась прорваться ангельская музыка (композитор - Дмитрий Курляндский).

Сами же «Вакханки» оказались очень эффектным, кровавым и исступленным зрелищем, которое, впрочем, в определенные моменты могло навеять и сон общим однообразием торжественного ритуала, свершавшегося в электротеатре. Будем считать, что это были проделки самого Диониса, который, как известно, умеет наслать на любителей виноградных напитков и экстаз, и сонливость.

Выполненный в винноцветной гамме спектакль поначалу воспринимался как цепь эффектных картинок (Терзопулос единолично отвечал не только за мизансцены, но и за сценографию, и за свет, и за костюмы). Невозможно, например, позабыть прикованного к ложу царя Кадма, позади которого целая батарея сосудов, наполненных ярко-красной жидкостью: то ли немощному основателю Фив вместо крови вливают вино, то ли наоборот.

Вышедшие на сцену вакханки и вакханцы (половину хора, вопреки указаниям Еврипида, составляют юноши) являли своим примером печальные последствия невоздержанности, угодной их богу: красные глаза, мелкие конвульсии конечностей и запекшаяся струйка то ли крови, то ли вина на каждом торсе. Вождя красноглазых - собственно, самого Диониса - сыграла одна из самых экстатичных российских актрис, Елена Морозова, и лишь благодаря одной этой роли можно было бы сказать, что спектакль Терзопулоса, несмотря на его снотворность, все же состоялся.

Академичное и возвышенное зрелище в какие-то моменты вдруг переставало быть таковым и пробирало тебя до печенок, а ближе к финалу вдруг даже выяснилось, что «Вакханки» сегодня могут показаться вполне актуальными. Ведь, по сути, эта пьеса - об оскорблении чувств верующих: глупый Пенфей (Антон Косточкин) позволил себе усомниться в могуществе Вакха и был разорван на части его яростными поклонниками, которым застит глаза не только вино, но и фанатический дурман. В ослеплении здесь пребывают абсолютно все - даже мать Пенфея Агава (Алла Казакова), которая поначалу принимает оторванную голову сына за львиную. Дионис кружит человеку голову, не позволяя увидеть вещи в их истинном свете. И как бы ни доказывал Терзопулос, что современная цивилизация, отказавшись от иррационального дионисийского начала в пользу разумного аполлонического, совершила огромную ошибку, кажется, что именно в России его рассуждения звучат совершенно неубедительно. Опьяненная то ли вином, то ли кровью страна подпала под вакхическую власть иррационального и, глухая к доводам рассудкам, готова растерзать каждого, кто призовет ее опохмелиться. Вакх с нами.