Одна из мировых премьер Берлинского кинофестиваля - «Чувства это факты: Жизнь Ивонн Райнер»

Традицию показывать на Berlinale танцевальное кино, похоже, заложил Вим Вендерс. Здесь он получает в этом году почетного «Золотого льва» и показывает 10 своих отреставрированных картин, среди которых одна танцевальная - Pina, сенсация Берлинале-2011, посвященная хореографу Пине Бауш.

Параллельно в программе Panorama проходит мировая премьера фильма «Чувства - это факты: жизнь Ивонн Райнер» (Feelings are Facts: The Life of Yvonne Rainer) - о другой легенде, американке Ивонн Райнер. 80-летняя крестная мама всего современного танцевального перформанса, хореограф, кинорежиссер и автор множества арт-проектов крепка, бодра, и интервью с ней составляет добрую треть фильма режиссера Джека Уолша. Другая треть - щедрая нарезка из фильмов и перформансов Райнер, начиная с легендарного Trio A (1966) и заканчивая проектом 2000 г. с участием Михаила Барышникова, который бегает, падает и прыгает, как простой смертный перформер, рядом с другими и самой Райнер: с короткой стрижкой, в широких шортах и мужской рубахе она, тогда уже 65-летняя, похожа на угловатого, но ошеломляюще естественного мальчишку-подростка.

Она и сейчас такая же: собранная, сухая, прозрачная. Сидит в кадре в каких-то незатейливых маечках и кофточках и так заряжена спокойствием и энергией, что больше напоминает тихого деревенского пастора, чем легенду сцены на пенсии. Она, понятное дело, еще работает, и у нее масса идей. Американской звездности в ней ни грамма - собственно, не за то боролись. Доказывают это в фильме вместе с Райнер еще несколько столь же уникальных представителей той особой биогенерации, что начала в 1962-м делать перформансы в помещении баптистской церкви (так возник знаменитый Judson Dance Theater) и заодно чистить движение от психологизма, героики, эротизма и всего того, чем перегрузили его идолы modern dance вроде Марты Грэм, у которой Райнер начинала, да быстро закончила. Среди тех, интервью с кем составляют еще треть фильма, две абсолютно культовые персоны: создатель контактной импровизации Стив Пакстон и главная минималистка столетия Люсинда Чайльд. Для современного танца они как Джон Кейдж для современной музыки или Энди Уорхол для арт-процесса.

Они выглядят так, словно не только танец, но и самих себя очистили до трансцендентной прозрачности. Что есть, то из себя и представляют: никакого зазора между имиджем и личностью, сценической маской и человеческим лицом. Глядя на них, понимаешь, что трансформацию мира, тогда, как и сейчас, вязнущего в пограничных социальных, национальных, гендерных и прочих войнах, они начинали с себя. И результат - вот он, налицо и впечатляет. Женственная Ивонн из 60-х с ее прозрачными танцевальными медитациями и автор жесткого No Manifesto, где танцу отказано во всем - от лирики до развлечения; Ивонн 80-х и 90-х, автор экспериментальных фильмов и «политическая лесбиянка», обнажавшая перед камерой шрам на месте груди; Райнер сегодняшняя, не ведающая старости как рубежа и границы, - это все один человек и воплощение той трансформации, которую режиссер Уолш успел запечатлеть.

Вим Вендерс, как мы знаем, не успел сделать этого - фильм, который они с Пиной Бауш долго планировали, - он снял только после ее смерти.

Берлин