Режиссерский дебют Райана Гослинга вышел в прокат
В «Затерянной реке», переименованной у нас в «Как поймать монстра», собраны штампы американской «южной готики»
Среди вещей и явлений, на которые можно смотреть бесконечно, есть огонь, вода и актриса Кристина Хендрикс (вы ведь помните пышные формы офис-менеджера Джоан из сериала «Безумцы»). И если бы режиссерский дебют Райана Гослинга состоял только из них, это было бы, возможно, идеальное кино любования. Или идеальный видеоарт – для фильма «Затерянная река» все-таки очень ленива, неповоротлива, сомнамбулична. В ней есть сюжет, но настолько условный и не важный, что вместо пересказа будет уместней перечисление приемов, образов, знаков, которые использовал всеми любимый актер, снимая в Детройте картину в духе «южной готики».
Горящие дома. Горящие автомобили. Медленно проезжающий через кадр горящий велосипед. Мутная желтая вода. Озеро с торчащими из воды фонарями («после постройки дамбы здесь затопили несколько городов, вот почему это место зовется Затерянной рекой»). Гипсовая голова чудовища в темной глубине. Руины, граффити, руины. Кадры с заваленным горизонтом. Перекошенные кадры. Кадры, просто упавшие набок.
Каннский аванс
На Каннском фестивале 2014 г. «Затерянную реку» показали в официальном конкурсе «Особый взгляд», до уровня которого дебютант не дотягивал, но обычно разборчивую профессиональную публику это не смутило. Длина очереди в зал претендовала на рекорд, а после показа начинающему режиссеру устроили овацию: перед обаянием Гослинга сдаются даже каннские снобы.
Нищета, заброшенность. Обшарпанный дом, где живет героиня Кристины Хендрикс с двумя сыновьями – маленьким Фрэнки и подростком по кличке Кости (Йен де Кестекер), который ищет в руинах медные трубы, чтобы продать их и внести просроченный ипотечный платеж. Дом напротив, где живет девочка по кличке Крыса (Сирша Ронан) с ручной крысой и бабушкой – бывшей актрисой в черной вуали, которая сутки напролет смотрит свои старые фильмы на исцарапанной пленке. Стрекот проектора, пыльная тьма по углам. Экскаватор, сносящий все дома вокруг. Кадры с контровым светом. Танец в заброшенном театре (в контровом свете). Фраза «Давай уедем вместе».
Сумасшедший громила по кличке Громила (Мэтт Смит, несколько сезонов игравший Доктора Кто), решивший, что все медные трубы в окрестностях принадлежат ему. Его острые ножницы. Его кабриолет с троном на месте задних сидений. Вспышки насилия, сполохи неона. Человек с отрезанными губами («Хочешь спросить, почему его называют Лицо?»).
Кабаре ужасов в соседнем городке, где Ева Мендес и Кристина Хендрикс участвуют в шоу в жанре гиньоля, заливая сцену литрами бутафорской крови, падая под ударами топора, срезая опасной бритвой лицо. Мужчины в залитых кровью фраках, аплодирующие им из жадной темноты. Владелец кабаре (Бен Мендельсон), танцующий в сиреневом неоновом свете перед Кристиной Хендрикс в силиконовом коконе. Музыка, то тревожная, то манящая тайной (композитор Джонни Джевел). Обморок, сон, наваждение.
Точнее, каталог чужих обмороков, наваждений, снов. Даже не важно, что здесь от Дэвида Линча, что от Николаса Виндинга Рёфна (у которого Гослинг снимался), а что от Гаспара Ноэ, Дарио Ардженто или Хармони Корина (с которыми работал оператор Бенуа Деби). Важнее, что тут нет, кажется, вообще ничего своего. Кроме редкого простодушия, обезоруживающего почти как фирменная тихая улыбка Гослинга-актера.
В конце концов, если кто-нибудь подскажет ему, чтобы в следующем фильме он оставил только огонь, воду и Кристину Хендрикс, из Гослинга выйдет автор не хуже многих.
В прокате с 9 апреля