В Пушкинском музее показывают рисунки к любимым книжкам

Выставка детских иллюстраций «Сказочники» в Отделе личных коллекций Пушкинского музея не строгая научная, без концепции. Она и не об особенностях отечественной детской иллюстрации вообще, и даже не о главном ее герое Владимире Конашевиче. Рисунков этого мастера детских радостей представлено очень много, но он иллюстрировал не только сказки, и мастерство его разнообразнее, чем может показаться на выставке.

Не вполне логично и даже этично, что рядом с ним, для кого детская иллюстрация была делом жизни, представлены листы и книжки художников советского андеграунда Эрика Булатова, Олега Васильева, Виктора Пивоварова и Ильи Кабакова. Для них работа в детских издательствах была способом легко зарабатывать, сберегая интеллект и творческие силы для настоящего искусства, которым они и занимались, когда было на что жить.

Отсутствие логики и программы «Сказочники» полностью компенсируют обаянием экспонатов. Тут, разумеется, не обошлось без сантиментов – на книгах с иллюстрациями Конашевича выросло не одно поколение советских и российских детей. Такие книжки не выбрасывают даже потрепанными, а передают по наследству как обязательную часть детства. Поэтому часть рисунков, показанных на выставке, выучена наизусть: подсчитаны все перины, через которые принцесса из сказки Андерсена не почувствовала горошины, в деталях рассмотрены носы трех мудрецов, неосторожно пустившихся в одном тазу по морю в грозу. «Бармалей» Чуковского и «Пожар» Маршака в национальном сознании существуют только в картинках Конашевича. Он первым увидел Мойдодыра.

Оригиналы иллюстраций из известных детских книжек рассматривать еще интереснее, чем отпечатанные в типографии картинки. Виртуозность рисунков, где прописаны мельчайшие детали, тонкость цветовых решений («добрый и злой человек должны быть покрашены по-разному», говорил Конашевич) – все ненавязчиво, но однозначно говорит о большом таланте и отточенном мастерстве художника, которого статья в газете «Правда» от 1 марта 1936 г. обозвала «пачкуном».

Классовое чутье не подвело автора пасквиля – Конашевич входил в «Мир искусства» и его Танечки и Ванечки были явно не пролетарского происхождения. Хотя, и тому есть свидетельства на выставке, портрет Сталина и серп с молотом художник умел вписать в детскую книжку «Дружба. Песенки народов СССР» 1951 года издания. Но все же умело избегал идеологического пафоса.

Теперь арт-звезда, концептуалист Илья Кабаков, судя по приведенной на выставке цитате, хотя и ценил Конашевича, который «создал стиль сентиментального рисунка для детей», сам занимался «не более чем простой имитацией детских иллюстраций, принятых в советское время». Он и представлен на выставке не оригинальными рисунками, а книгами. Вполне яркими и бодрыми.

Эрик Булатов честно вспоминает о своей работе в издательстве «Малыш», там он зарабатывал на пару с Олегом Васильевым: «в темное время – осень и зима – это были детские книжки, а в светлое время – весна и лето – была работа для себя, живопись». Однако иллюстрации у дуэта получались не темные, а нежные. Особенно красивыми получились к «Чудесному путешествию Нильса с дикими гусями» Сельмы Лагерлеф. Ничего общего с живописью художников они не имеют.

Рука и мышление Виктора Пивоварова в его детских книжках легко узнаваемы. Как и в станковой графике, в иллюстрациях к сказкам он выстраивает на листе сложные композиции-ребусы. И делает это хорошо, но без той отдачи, которая видна у Конашевича. И не только у него, многие профессиональные иллюстраторы работали интереснее художников-нонконформистов, но не стали такими же знаменитыми.

До 28 июня