В Доме фотографии проходит ретроспектива Роберта Капы

Классик фоторепортажа снимал войны и жалел людей
Роберт Капа. По дороге из Намдиня в Тай Бин. Вьетнам, 25 мая 1954/ International Center of Photography/Magnum – Collection of the Hungarian National Museum

Московский дом фотографии не раз показывал выставки Роберта Капы. Сейчас в рамках Дней венгерской культуры здесь открылась ретроспектива, собравшая лучшие снимки из нескольких его серий. Хотя, возможно, интересней было бы посмотреть одну из них целиком, поскольку работы Капы широко тиражированы и хорошо известны. Но для неискушенного зрителя, которого всегда много в музее Ольги Свибловой, такая ретроспектива для первого знакомства – самое то. Достаточно, чтобы увидеть лучшее и понять, что Капа умел снимать не только войну, людей на войне и после нее, но и делать портреты персонажей простых и знаменитых. От израильского крестьянина и венгерской девчушки до Пикассо, Матисса или Хемингуэя, знакомого ему по войне в Испании.

Фотограф Роберт Капа, согласно его же шутке, родился в Париже в возрасте 22 лет. До этого он был венгерским евреем Эндре Фридманом, придумавшим знаменитого американского фотографа Капу, чтобы от его имени лучше продавать собственные снимки. Мистификация вскоре обнаружилась, но псевдоним остался.

«Скрытая перспектива»

В юности Капа мечтал быть журналистом, не снимать, а писать. Но написал он только одну книгу – «Скрытая перспектива», сборник историй из жизни – как снимал, как боялся, как выпивал.

На выставке есть одна из первых работ Капы «Лев Троцкий читает лекцию датским студентам по истории русской революции», сделанная в Копенгагене 27 ноября 1932 г. Все снимки Капы носят обстоятельные и длинные названия, поскольку он был фоторепортером, а не художником и снимал не для красоты, а для журналов. Обложки Life с его фотографиями можно увидеть в витринах.

Даже великие фотографы памятны публике хорошо если несколькими фотографиями. Роберт Капа прежде всего вспоминается по снимку «Смерть республиканца. Испания 5 сентября 1936 года». Фотография неловко падающего человека с винтовкой в руке, полное название которой «Боец республиканского ополчения Федерико Боррель Гарсия в момент гибели. Серро Муриано, Кордобский фронт», стала знаменитой именно потому, что на ней запечатлен момент смерти. И несмотря на рассказ самого фотографа, как она была сделана – сидя в окопе, он поднял аппарат над головой и, не глядя, сделал несколько снимков, – до сих пор Капу пытаются уличить в постановке. Но легенду развенчать нелегко, да и в трусости его обвинить невозможно. Роберт Капа всю жизнь снимал войны, потерял на войне любимую и погиб во время очередной войны – в Индокитае, ему было 40 лет.

Сейчас в музее проходит выставка советской военной фотографии, и можно сравнить войну на наших снимках с войной на «втором фронте», которую фиксировал Капа. У него меньше постановок, или, во всяком случае, большинство его фотографий не выглядят постановочными. А снимок «Американский солдат продает часы русскому, торгуются с помощью жестов. Берлин, август, 1945», где ни за что не отгадать, кто кого перехитрит, можно считать отличным символом начала мирной жизни.

Жизнь после войны Капа снимал и в СССР в 1947 г. Вместе с писателем Джоном Стейнбеком решил своими глазами посмотреть, как живет страна, про которую американцы, в сущности, ничего не знают. Стейнбек в «Русском дневнике» жаловался, как им не давали фотографировать, как без работы страдал Капа: «Эти русские оказались очень правильными, «морально устойчивыми», много и тяжело работающими людьми, а это так скучно для фотографа».

Однако он снял то, что советским фотографам было ни к чему: танец в клубе босых колхозников, вернее колхозниц – парень там только один; украинскую хату, полную празднично украшенных икон; «Комиссию по утверждению фасона одежды для советских женщин», где мрачные люди в костюмах неодобрительно осматривают нарядную манекенщицу.

Но никаких чувств, кроме симпатии к своим героям, камера Капы не зафиксировала. Люди у него даже в самых экзотических состояниях получаются симпатичными. Евреи в непривычных головных уборах, впервые после войны празднующие Новый год в берлинской синагоге, пожилые французские паломники в смешных шляпах, даже молодые китаянки, комично задирающие стриженые головы во время военной подготовки. Проведя половину жизни на войне, видя смерть и не раз переживая смертельный страх, Капа не мог не сочувствовать людям, которых видел через свой объектив. Так что его ретроспектива не угнетает, а радует.

До 28 июня