«Ужасы войны» Жака Калло можно разглядеть в фонде In Artibus

Жанр выставки гравюр Жака Калло (лотарингского художника, классика французского искусства первой трети XVII в.), открывшейся в фонде In Artibus, определен как «каприччо». То есть никакой научной серьезности она не подразумевает. Просто, как рассказала «Ведомостям» Инна Баженова, хозяйка фонда и подавляющего большинства выставленных экспонатов, пришло время выставить гравюры, которая она не так давно купила.

Происхождение коллекции офортов нескольких серий Калло самое благородное – из фонда венского Музея Альбертина, одного из лучших европейских хранилищ графики, иногда продающего что-то из своих запасов.

К приобретенному Баженовой Калло добавлено еще немного гравюр из частных собраний. И не то чтобы логики в этой прибавке не было, но она не обязательная. Можно было бы найти и другие гравюры, других авторов, имеющие прямое и косвенное отношение к основному предмету экспонирования, и так, наверное, поступили бы научные сотрудники серьезного музея. Но для показа частного собрания это не обязательно. Все равно зрительским вниманием здесь владеет Калло, а один рисунок Рембрандта или пара «Воображаемых тюрем» Пиранезе только заполняют оставшуюся от главного героя площадь.

Смотреть любые гравюры на выставке трудно, тем более такие небольшие, величиной с открытку, как у Калло. Но приходится, иначе не рассмотришь. Как ни велики возможности современных экранов и печати – ни компьютер, ни книга не могут воспроизвести гравюру полноценно. Она рождалась в расчете на возможности человеческого глаза, так что помочь зрителю может только лупа. Ее и выдают посетителям выставки.

Калло в разглядывании – особо тяжелый случай. Если серия его гравюр «Танцы Сфессании» с крупными фигурами героев итальянского площадного театра невооруженным глазом вполне различима в деталях, то с главной, прославившей художника серией «Большие бедствия войны» – проблемы. На листе величиной в ладонь здесь разворачиваются батальные и фиксируются площадные сцены, изображаются войска, вооруженные копьями, и толпы, радующиеся казни преступников. Тут, понятно, не до отдельного человека. Люди, кажется, интересовали Калло только в массе. Не считая Христа и святых, конечно, но и в «Страстях» он с удовольствием изображает армию в сцене несения креста и толпу, требующую смерти на суде Пилата.

В «Больших бедствиях войны» есть страшные, ставшие хрестоматийными листы, прямые предшественники «Ужасов войны» Гойи. Это прежде всего «Повешение», где трупы свисают с деревьев гроздьями. Бессмысленный и беспощадный народный бунт Калло изобразил в «Мести крестьян», дубасящих длинными палками-молотилками поверженных всадников и раненных пехотинцев.

Понятно, что войны, свидетелем которых был художник, производили на него тяжелейшее, удручающее впечатление, но странно, что зрители готовы рассматривать его батальные сцены в миниатюре. При всей своей игрушечности и эпической монотонности они производят действительно сильное впечатление. И удерживают взгляд гораздо дольше, чем герои итальянских комедий, с нелепо торчащими шпагами и фаллосами.

До 23 августа