Фестиваль Danceinversion завершился «Милонгой» Сиди Ларби Шеркауи
Cовременный хореограф в очередной раз провел эксперимент со старыми танцевальными формами
Danceinversion, один из старейших в России фестивалей актуальной хореографии, длился в этом году беспрецедентные три месяца. Они включили семь постановок: «Кармен» Дадо Масило в африканских ритмах и «Торобаку» Акрама Хана и Исраэля Гальвана, отсылающую к фламенко и индийскому классическому танцу, «Сейчас» священного чудовища мировой сцены Каролин Карлсон и эксперименты молодых – «Коррекцию» чеха Иржи Гавелки и «Безумную чашку чая» финки Линнеи Хаппонен, синтезирующие движение, цирк, слово. А на закрытие фестиваля, которое прошло на Новой сцене Большого театра, был припасен Сиди Ларби Шеркауи с одной из его последних работ – «Милонгой», выпущенной в лондонском театре Sadler’s Wells в 2013 г.
Шеркауи, желанный гость крупнейших мировых фестивалей и один из немногих хореографов современного танца, допущенных к работе с крупнейшими классическими компаниями, хорошо знает, чего ждет мир от каждой его работы. По отцу марокканец, по матери фламандец, родившийся 39 лет назад в Бельгии, он воплощает мечту современной западной цивилизации об объединяющей роли культуры и общих гуманитарных ценностях. Не случайно Шеркауи прославился спектаклями, в которых искал современную театральную форму то для старинного индийского катхака, то для фламенко, то для шаолиньских монахов. После этого пришла очередь танго, в котором «милонга» означает и танцевальную вечеринку, и первоначальную форму танго, каким оно попало на глаза первых зрителей в 1890-х.
Танцевальная осень
Нынешняя осень проходит в России под знаком современного танца. Сразу же после закрытия Danceinversion в Москве стартовал фестиваль Context Дианы Вишневой. В Петербурге насыщенную программу предлагает «Дягилев P.S.», а в Екатеринбурге в это же время стартовал фестиваль «На грани» с коллекцией премьер ведущих отечественных компаний и зарубежными гостями.
Для спектакля Шеркауи пригласил 10 исполнителей милонги и двоих танцовщиков современного танца. Этот набор исполнителей (которых все 90 минут поддерживает неизменно находящаяся на сцене пятерка музыкантов) дает хореографу абсолютную свободу. Он начинает спектакль как интимный танец двоих в каком-нибудь окраинном кабачке. Потом устраивает общий танец шести пар, партнеры в которых порой меняются со скоростью звука, даже не позволяя проследить эти переходы. Хореограф долго любуется фантазией безымянных коллег, полтора века назад придумавших основные шаги и положения танца, оправляя их в раму собственной фантазии. Сцена при этом трансформируется преимущественно при помощи света и нескольких стульев. Шеркауи пытается расширить пределы стандартного танго, то перебивая прекрасно нагнетенное любовное настроение юмористическим номером, то позволяя солировать трем мужчинам, словно задавшись целью доказать: «вся жизнь – милонга».
Но рефлексии – не то, чего ждет переполненный зал, для которого аргентинский танец символизирует исключительно откровенную сексуальность. Не спасает и включающаяся где-то на середине спектакля видеопроекция, переносящая в современный Буэнос-Айрес, на те задворки лихой, буйной и нищей жизни, из которой и рождался танец, теперь являющийся олицетворением страсти. После 40 минут виртуозных профессиональных трюков хочется уже самому вскочить на ноги и попробовать повторить эти невероятные па. Но к 90-й минуте уже просто спокойно отмечаешь, что ничего нового сказать об аргентинском танце Шеркауи на этот раз не удалось.