В Московском музее современного искусства открыли красивую и умную выставку «200 ударов в минуту»

Сотни моделей пишущих машинок разных времен – большая, но не главная часть выставки «200 ударов в минуту. Пишущая машинка и сознание ХХ века» в Московском музее современного искусства. Если она и не совсем про сознание, слишком глобальная заявка, то про русские-советские тексты ХХ века, их производство и первичное физическое состояние. Впрочем, на этой многословной выставке нет и тени недосказанности, так что объяснено частично и про сознание: появление пишущей машинки «повлияло на стилистику письма, диктуя минимализм и недосказанность».

Более того, пишущие машинки на выставке – не самые зрелищные экспонаты, повод для созерцания и волнения – те же тексты. Не орудие писательского труда, а его результат – листы пожелтевшей бумаги с рядами отпечатанных на машинках букв и правкой от руки. Здесь есть автографы, напечатанные самими творцами тексты, или впервые перепечатанные профессиональной машинисткой (200 ударов в минуту – их обязательная скорость) строки стихов и проза. Подписанная Анной Ахматовой первая страница «Реквиема», испещренный поправками лист «Божьего дерева» Андрея Платонова, завизированные Булатом Окуджавой ровные строчки с «возьмемся за руки, друзья».

Отдельно от этой лирики – грандиозный эпос, разложенные на столе 800 машинописных страниц (оригинал и его копии с авторской правкой) романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба». Рядом дата: 1950–1959, девять лет труда. Эта рукопись, рассказывает выставка, стала первым текстом, арестованным КГБ СССР, убрали в места не столь отдаленные именно новорожденное произведение, а не его автора.

Потом, как и следует предположить, идет рассказ о самиздате, важный для идеологии выставки: «Схема отношений машинки с литературой при тоталитарном режиме (т. е. в России на протяжении почти всего ХХ века) такова: машинка порождает литературу – она же участвует в ее преследовании – она же, как главное орудие самиздата, ее увековечивает и тем самым спасает ее от преследований». Идеологический аспект на выставке очень важен, хотя и не заслоняет культурологический. Все, что придет в голову в связи с темой выставки, здесь есть. Зал с пишущими машинками советских писателей: все качественные, импортные, у Демьяна Бедного особенно элегантная, портативная американская. Раздел о машинистках: одной профессиональной (работавшей в «Знамени» на ремингтоне Н. Л. Мушкиной) и нескольких по судьбе – Софье Андреевне Толстой, Елене Булгаковой, Вере Набоковой. Представлены машинописная изопоэзия Дмитрия Пригова и видеозапись, где композитор Алексей Айги дирижирует своим сочинением для пишущих машинок. Все это продемонстрировано исключительно продуманно и артистично – в окружении искрометных поэтических и прозаических цитат, которых в русской литературе нашлось много, и они, если честно, самое прекрасное здесь.

Над визуальным образом выставки работали Кирилл Асс, Надежа Корбут и Игорь Гурович, им удалось невероятное – сделать красивую выставку из старых механизмов, листов пожухлой бумаги и многих букв. А придумала и составила «200 ударов в минуту», хочется сказать «написала», литературный критик Анна Наринская. Ее выставка, при всей фактической правдивости, получилась вполне авторским сочинением, литературоцентричным и назидательным, обращенным к близкому кругу: ровесников интеллектуалов, успевших пожить в СССР и понимающих, о чем речь; как дань уважения их отцам, хорошо знающим, о чем речь; и как урок детям, не понимающим, почему надо сохранять и показывать многократно пробитые листы копирки или перепечатанную на хромоногой «Эрике» набоковскую «Лолиту». И даже удивляются профессиональным машинисткам – теперь ведь каждый может стучать по клавиатуре.

До 13 марта